журнал "Мир Божий", №2, 1997 г.

ДЛЯ НАС, православных христиан, очевидно, что Ветхий и Новый Завет представляют собой единую органическую целостность, поэтому если мы почитаем иконы, то, следовательно, в этом почитании есть библейские корни. Правда, многие думают иначе – я имею в виду, прежде всего, протестантов. Нередко они иконы называют идолами и говорят: «Докажите из Библии, что нужно чтить иконы!» У нас теперь их стало много, поэтому так важно обратить внимание именно на библейские основы иконопочитания. Нам не нужно здесь прокладывать новую дорогу, потому что за нас уже эту работу в большой степени совершили древние апологеты иконопочитания – в первую очередь преп. Иоанн Дамаскин и преп. Феодор Студит.

Иконоборчество всегда остается равным самому себе. Иконоборчество в VIII веке, иконоборчество в XX веке – по своей сути это явления одной природы. И когда св. Иоанн Дамаскин составлял свои «Три слова об иконопочитании» – он начал, конечно, с Ветхого Завета. Обратимся к Ветхому Завету и мы, и убедимся, что Сам Господь как бы вводит понятие иконы в контекст миротворения.

Дело в том, что Бог сотворил человека как Свою первую икону. Ибо слово «икона» означает «образ». И когда Господь говорит: «сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему» (Быт. 1, 26), это означает: «сотворим человека, как Нашу икону».

Но икону нужно поместить в достойное место. Лучше всего поместить икону в храм. А мир, созданный Богом, и есть Его храм! Господь говорит: «Небо – престол Мой, и земля – подножие ног Моих» (Деян. 7, 49). В этом мирообъемлющем храме, созданном Богом, согласно книге Бытия, рай был подобен алтарю. Что это именно так, очевидно из символики православного храма, в котором с древнейших времен алтарь символизировал рай, насажденный на востоке. В православном храме в центре алтаря находится престол, украшенный седмисвещником, обычно в виде древа. В Эдеме в центре находилось Древо Жизни. Престол в православном храме и есть реальный символ Древа Жизни, что зримо подтверждается древом – седмисвещником. В алтаре непременно находятся также и иконы. В Эдеме иконой был, как мы сказали, сам человек.

Этот поразительный параллелизм с первозданным раем свойствен только алтарю православного храма, причем храм в целом символизирует мироздание. Здесь все проникнуто глубочайшей смысловой связью со Священным Писанием и потому, какие бы гонения ни поднимались против Православия, всегда будут стоять как немые, быть может, свидетели истины храмы с алтарями на востоке, где место престолу – Древу Жизни – и иконе Божией. Если Сам Бог создал Себе икону, то человек – Его подобие – обязан и призван творить Его иконы. В этом, с нашей точки зрения, уже заключается сильнейшее доказательство истинности и необходимости иконопочитания.

Посмотрим, как в историческое библейское время проявились основы иконопочитания. Современные иконоборцы указывают нам на первую заповедь Моисеева Десятисловия и на пророческие тексты, в которых запрещается идолопоклонство. Тем не менее, мы имеем в Священном Писании и тексты совершенно другие, которые говорят именно о подобиях.

Итак, «не сотвори себе кумира и всякого подобия, елика на небеси горе и елика на земле низу, и елика в водах под землею; да не поклонишися им, ни послужиши им, Аз бо есмь Господь Бог твой» (Исх. 20, 4-5) – так звучит вторая заповедь. Раскрываем «Второзаконие» (4, 15-27) и там читаем: «Твердо держите в душах ваших, что вы не, видели никакого образа в тот день, когда говорил к вам Господь на (горе) Хориве из среды огня, дабы вы не развратились и не сделали себе изваяний, изображений какого-либо кумира, представляющих мужчину или женщину, изображения какого-либо скота, который на земле, изображения какой-либо птицы крылатой, которая летает под небесами, изображения какого-либо (гада), ползающего по земле, изображения какой-либо рыбы, которая в водах ниже земли; и дабы ты, взглянув на небо и увидев солнце, луну и звезды, (и) все воинство небесное, не прельстился и не поклонился им и не служил им... Если же... долго жив на земле, вы развратитесь и сделаете изваяние, изображающее что-либо, и сделаете зло сие пред очами Господа, Бога вашего, и раздражите Его, то свидетельствую вам сегодня небом и землею, что скоро потеряете землю, для наследования которой вы переходите за Иордан; не пробудете много времени на ней, но погибнете; и рассеет вас Господь по (всем) народам, и останетесь в малом числе между народами...» Это – страшное прещение на всякое изваяние.

Таким образом, заповедь, которую дал Моисей, грозно подкреплена, причем перечислены все виды изображений. Теперь раскрываем книгу «Исход» (35, 30–35): «...Господь назначил... Веселеила, сына Урии, сына Ора, из колена Иудина, и исполнил его Духом Божиим, мудростью, разумением, ведением и всяким искусством, составлять искусные ткани, работать из золота, серебра и меди, и резать камни для вставливания, и резать дерево, и делать всякую художественную работу; и способность учить других вложил в сердце его, его и Аголиава, сына Ахисамахова, из колена Данова; он исполнил сердце их мудростью, чтобы делать всякую работу (для святилища) резчика и искусного ткача, и вышивателя по голубой, пурпуровой, червленой и виссонной ткани, и ткачей, делающих всякую работу и составляющих искусные ткани». Какова же была основная художественная работа, выполненная Веселеилом для святилища?

(38, 8): «И сделал умывальник из меди и подножие его из меди с изящными изображениями, украшающими вход скинии собрания».

(37,1-9): «И сделал Веселеил ковчег из дерева... и обложил его чистым золотом... И сделал шесты из дерева ситтим и обложил их золотом; ...И сделал двух херувимов из золота... выдавшимися из крышки сделал херувимов с обоих концов ее; и были херувимы с распростертыми вверх крыльями и покрывали крыльями своими крышку, а лицами своими были обращены друг к другу; к крышке были лица херувимов». Итак, Веселеил создал человекоподобные, крылатые образы.

Но вспомним во Второзаконии еще один стих: «Проклят, кто сделает изваянный или литый кумир, мерзость пред Господом, произведение рук художника, и поставит его в тайном месте» (27, 15).

Я подчеркиваю: «в тайном месте». На виду кумира никак нельзя было поставить – такого человека побили бы камнями. Но и в тайном месте кто поставит, тот проклят. А между тем херувимы стояли в святая святых, которое было самым тайным местом. Конечно, это была другого рода тайна, но все-таки это было тайное место, и туда никто и никогда не входил, кроме первосвященника. И когда первосвященник туда входил, то он преклонялся перед ковчегом завета, на котором стояли эти два херувима. То есть он преклонялся перед ковчегом и херувимами. Позднее Соломон также сделал херувимов и ввел изображения живых существ для жертвенника – льва, вола, ангела, которые стали потом христианскими символами. (3 Цар. 6, 23–28): «И сделал... двух херувимов из масличного дерева, вышиною в десять локтей. Одно крыло херувима было в пять локтей и другое крыло херувима в пять локтей; десять локтей было от одного конца крыльев его до другого конца крыльев его. В десять локтей был и другой херувим, одинаковой меры и одинакового вида были оба херувима... И поставил он херувимов среди внутренней части храма. Крылья же херувимов были распростерты, и касалось крыло одного одной стены, а крыло другого херувима касалось другой стены; другие же крылья их среди храма сходились крыло с крылом. И обложил он херувимов золотом».

3 Цар. (6, 29): «И на всех стенах храма кругом сделал резные изображения херувимов и пальмовых дерев и распускающихся цветов, внутри и вне».

3 Цар. (6, 32): «На двух половинах дверей из масличного дерева он сделал резных херувимов и пальмы и распускающиеся цветы и обложил золотом, покрыл золотом и херувимов и пальмы».

3 Цар. (6, 34-35): «И две двери из кипарисового дерева... И вырезал на них херувимов и пальмы и распускающиеся цветы и обложил золотом по резьбе».

Выполненное по приказу Соломона медное море «стояло на двенадцати волах; три глядели к северу, три глядели к западу, три глядели к югу и три глядели к востоку; море лежало на них и зады их обращены были внутрь под него» (3 Цар. 7, 25).

3 Цар. (7, 27–29): «И сделал он десять медных подстав... на стенках, которые между наугольниками, изображены были львы, волы и херувимы; также и на наугольниках, а выше и ниже львов и волов развесистые венки».

На деталях этих подстав, в более мелком масштабе, изображения повторялись. Каждая подстава имела рукоятки. «И из ваял он на дощечках ее рукоятки и на стенках ее херувимов, львов и пальмы, сколько позволяло место, и вокруг развесистые венки. Так сделал он десять подстав» (3 Цар. 7, 36–37). Следует заметить, основные из этих текстов еще в XVII веке были использованы митр. Петром Могилой при составлении молитв для чина освящения икон, но кто в наше время знает эти молитвы, кроме священников?

Библейский летописец так тщательно описывает выполненные для Соломонова храма изображения, что эти описания напоминают строгие требования современной музейной инвентаризации. Херувимы были громадными статуями, около 5 метров в высоту и столько же в ширину размаха крыльев. В описании как бы навечно сохранена их достоверная узнаваемость. Текстами описаний библейский писатель свидетельствует нам о славе Соломонова храма, явленной, в частности, в изображениях живых существ. Он не оставляет ни малейшего сомнения в правомерности всех этих изображений – резных и литых, деревянных и металлических, круглых и рельефных. Возникает вопрос: как согласовать все эти тексты? Самое простое – поступить так, как делают современные иконоборцы: не замечать их противоречивости. Вернее, одно замечать, другое не замечать. Но это будет, во-первых, неблагочестиво, а во-вторых, ненаучно. И как-то безнравственно.

Это не все места в Ветхом Завете, которые говорят об изображениях. В книге Чисел говорится о змие, которого сделал Моисей для того, чтобы иудеи перед ним поклонялись. И кто смотрел на змия, тот исцелялся от укусов живых змей. Моисей сделал этого медного змия по повелению Господа. Сам Господь Иисус Христос ссылается на этого медного змия в Евангелии от Иоанна: «И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (3, 14–15). Прошу обратить сугубое внимание: Сам Господь Иисус Христос упоминает об изваянии, которое сделал Моисей, и указывает на это изваяние как на некий прообраз.

Попробуем же разобраться, что все сие может означать. Не надо уходить от вопросов, не надо их бояться, а надо их стараться разрешить в духе святоотеческой традиции.

Св. Иоанн Дамаскин пишет о том, что были другие образы – жезл Аарона, который мы рассматриваем как прообраз креста, манна, которая тоже есть образ. Одним словом, библейское мышление наполнено образами. Я не говорю о видениях, потому что видение – это образ умозрительный, но было множество реальных образов, символов, знаков, которые, правда, не имели внешности животного. Но важно, что образное мышление было присуще Ветхому Завету.
Возвратимся к образам скинии и Соломонова храма, имевшим черты живых существ. Совершенно ясно, что Господь запрещает делать идолов, но благословляет делать священные изображения. Это ясно, потому что это Им благословлено. Но эти священные изображения в Ветхом Завете представлены единичным исполнением. Нет массового изображения херувимов, сделано только два объемных изображения для святилища. Были еще шитые на пеленах херувимы, изображения на жертвеннике – тоже только в храме. Но ведь храм-то был тоже только один, других храмов не было. Существует ли преемственная связь между храмом ветхозаветным и нашими храмами? Существуют, несомненно, и преемственность, и некоторый параллелизм: например, у них было святая святых, а у нас алтари. Но наш храм совершеннее ветхозаветного, он дает нам более полное, глубокое богопознание. И то, что в ветхозаветном культе было единично, то у нас есть во множестве. У иудеев был один храм, у нас храмов множество. Естественно, что если у них были только единичные изображения в храме, то у нас их множество.

Почему же Ветхий Завет так строго запрещал иудеям делать всякие изображения? Ведь то, что мы цитировали выше, есть не просто проклятие, а еще и предупреждение: потеряете землю, рассеет Господь, останетесь в малом числе, если только сделаете изображение. Очевидно, по грубости сердец ветхозаветного народа. Сам Господь Иисус Христос не мог прийти на землю и воплотиться раньше установленных сроков, пока человечество – и ветхозаветный народ, и другие народы – не были подготовлены к принятию Его в свое сердце. Необходима была определенная духовная подготовка человечества.

Иудеи постоянно соблазнялись религиями окружающих народов. Они строили жертвенники на высотах, они ставили идолов (Ваалов). И для того, чтобы сохранить избранный народ, Господь ему строго-настрого запретил соединяться с ними в духе языческих религий. Во всех языческих религиях были распространены идолы. Склонность иудеев заимствовать от чужих народов их верования, с которыми на протяжении всей Библии Господь борется, имела бы дополнительный стимул в изображениях, если бы было разрешено их делать.

Надо сказать, что нарушения все же были. В книге Судеб рассказывается как Миха с горы Ефремовой и его мать сделали изображения. «Сказала мать его: это серебро я от себя посвятила Господу для сына моего, чтобы сделать из него истукан и литый кумир... взяла двести сиклей серебра и отдала их плавильщику. Он сделал из них истукан и литый кумир, который и находился в доме Михи» (Суд. 17, 3–4). Археологи находят изображения, которые представляют собой как бы подобия ангелов с крыльями. Лица их обращены друг к другу, крылья подняты, они похожи на то, что описано в Библии. Как выглядели библейские херувимы, мы не знаем. Но по вышеприведенным описаниям, сопоставляя их с археологическими находками, мы видим определенное типологическое сходство. Да оно и не удивительно, потому что, в конце концов, была общая культурная сфера, к которой принадлежали и евреи, и соседние племена. Языки тоже были довольно близкими, и все было очень тесно расположено. Поэтому совершенно естественно, что мышление было примерно одинаковое и влияние соседних народов было неизбежным.

Обратимся к святым отцам. Что пишет, например, блаженный Феодорит по поводу медного змия? В толковании на Книгу Чисел [1], он спрашивает: «Почему от угрызения змей повелевал Бог врачевать медным змием?» Естественно, что вопрос этот возникал в V и VI веках точно так же, как он может и должен возникнуть в наше время. Блаженный Феодо-рит отвечает: «И сие прообразовало Спасителя страдание, потому что чрез змия пройде грех, почему змий и понес на себе проклятие от Бога всяческое. И потому змий есть образ греха и клятвы». Блаженный Феодорит идет как бы от обратного, от воспоминания о грехе и проклятии. «А поскольку Владыка Христос пришел в подобии плоти греха, потому что действительно принял на Себя тело, греха же не сотвори, не обретеся лесть во устех Его», – то спасительное страдание прообразуется медным змием, ибо как медный змий был изображением змия, но не имел змеиного яда, так и Единородный Сын имел человеческое тело, но не имел греховной скверны. И как угрызаемые змеями, взирая на медного змия, получали спасение, так уязвляемые грехом, несомненно, верою и страданиями Спасителя нашего оказываются победителями смерти и обретают вечную жизнь».

Св. Кирилл Александрийский пишет [2]: «Бог, будучи благ и человеколюбив, повелевает Моисею воздвигнуть для них медного змия. В нем Он предуказует спасение через веру, так как лекарство для укушенного состояло в том, чтобы посмотреть прямо на змия, т. е., таким образом, вера в соединении со взглядом на змия доставляла смотревшим освобождение от смерти». Таков, согласно св. Кириллу, смысл этого чуда. «Но в этом событии, как в прообразе, начертана также и вся тайна вочеловечения. Змий указует на мучительный и человекоубийственный грех, который угнетал всех людей на земле». И далее св. Кирилл Александрийский, ссылаясь на Послание к Римлянам (гл. 8), говорит: «Посему-то Бог Слово и явился в подобии плоти греха, дабы, осудив грех во плоти и явив Себя виновником вечного спасения для тех, кои устремляют на Него свои взоры посредством или сильной веры или исследования Божественных догматов. А если змий был прибит на высоком столбе, то это, без сомнения, указует на распятие и воскресение Христа». Вся история со змием имела, так сказать, принципиальное значение. Отцы Церкви прекрасно показывают, что это изображение было символом спасения, символом победы Христа над грехом. Если таковой символ был допустим в Ветхом Завете, совершенно как бы вопреки всему ветхозаветному учению, по воле Божией, если Господь Иисус Христос этот символ упоминает в беседе с одним из учеников, с Никодимом, то мы должны к этому отнестись очень внимательно. Почему же, возникает вопрос, мы должны быть лишены таких символов в Церкви, как думают протестанты?

Здесь речь идет, конечно, об аллегорическом образе. Попробуем абстрагироваться от времени: змий этот был воздвигнут за много сотен лет до Христа, но тем не менее, с точки зрения вечности, этого времени как бы нет. Медный змий есть образ распятия, то есть в некотором роде это икона, аллегорическая, конечно, и, тем не менее, это ветхозаветная икона Спасителя нашего. Но в таком случае и мы можем писать иконы Воскресения Христова и распятия Его, которые так же бы нас спасали. Почему же нам не устремлять на них свои взоры, и посредством сильной веры не получать исцеления от греха, как это было в Ветхом Завете? Ясное дело, что в Новом Завете для этого у нас больше оснований. Упоминание о змие у Иисуса Христа есть некоторый очень важный намек для нас. Если бы Спаситель прямо говорил об иконах, это было бы очень странно, потому что не было такой традиции, но Он нам указывает на прообраз, а мы уже можем создавать образы.

И наконец, есть чрезвычайно интересное для нас свидетельство Тертуллиана, который рассказывает о спорах, шедших в его время – т. е. в конце II века! – о священных изображениях. Их сторонники указывали именно на медного змия, как аргумент в пользу творения и почитания образов. Сам Тертуллиан с этим не хочет соглашаться, однако становится ясно, что Церковь знала священные образы уже во времена апостольских мужей: «некоторые возражают и против запрещения создавать изображения, ссылаясь на то, что Моисей в пустыне сотворил из бронзы изображение змеи. Но ведь это совсем другое дело – изображения, которые воздвигаются для истолкования чего-либо скрытого и служат не упразднению закона, но защите своего дела. Кому не очевидно, что эта статуя... должна была... символизировать обличье Господнего Креста, которому предстоит освободить нас от змей, т. е. ангелов дьявола... Если же впоследствии тебе откроется предписание изготовить изображение, поступай подобно Моисею и не изготовляй никакого изображения, если только и тебе не предпишет сделать это Бог» (3-252). Итак, Тертуллиан нехотя признает возможность изображений, как символов, если есть на то указание Божие. Но именно как символы Царства Божия Церковь и принимает изображения, руководствуясь волей Божией.

В Новом Завете есть еще одно место, где говорится об изображении. «Иисус... сказал: ...Покажите мне монету... Чье это изображение и надпись? Говорят ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак, отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22, 18-21). Научный системный подход требует однородные факты и явления pacсматривать в совокупности Поэтому отметим, что в евангельских текстах об изображениях говорит дважды Сам Иисус Христос.

Соединим эти два текста. В одном месте Он говорит о ветхозаветном змие, а в другом – о языческом изображении кесаря. В одном месте Он говорит о подобии Сына Человеческого, а в другом говорит: Божье отдавайте Богу. Не можем ли мы из этого вполне справедливо умозаключить, что если мы сделаем изображение ради Бога, то надо его Богу отдавать? Почему нам говорят, что это язычество, когда Сам Господь говорит: отдавайте Богу Божье. Изображение кесаря кесарю и отдайте, а Божие – Богу. Изображение ветхозаветного змия было ради славы Божией создано. Моисей сделал его в единичном случае, как и другие священные изображения в храме, а мы, христиане, делаем изображения в массовом порядке, в знак сыновних отношений с Отцом Небесным.

В беседе о монете с изображением кесаря Спаситель использует весьма замечательный полемический прием. Его спрашивают о позволительности подати, а Он отвечает как бы о другом – об изображении кесаря. На самом деле ответ дан полный и точный и не допускающий дальнейших возражений, потому что вопрос переведен на другой, более высокий уровень. Христос говорит об изображении и надписи кесаря как о СИМВОЛЕ. Изображение и надпись кесаря в соединении с денежным знаком – не просто портрет: оно становится символом, функциональным знаком его политического, земного могущества, обусловливающим законность подати. Не означает ли это, что возможны и другие изобразительные символы, а именно изображающие Божие всемогущество?

И вот именно этот образ, образ монеты в качестве символа, использует св. Игнатий Антиохийский – «есть как бы две монеты, – говорит он, – одна Божья, другая мирская, и каждая имеет на себе собственный образ – неверующие – образ мира сего, а верующие в любви – образ Бога-Отца через Иисуса Христа» [4]. Возможно, во времена Игнатия Антиохийского не было необходимости связывать это толкование с материальным воплощением образа. Важно, как он рассуждает, как он связывает это все воедино и показывает нам возможность такого благоприятного для Церкви использования этого текста. Подчеркнем, что речь идет об изображении, как о функциональном знаке – символе. Из этого следует, что недопустимы лишь суетные, натуралистические изображения Спасителя, каковыми заполнены католические и униатские храмы, а символические иконные образы, наоборот, должны присутствовать.

Обратимся к текстам из апостольских чтений. Апостол Павел говорит о ветхозаветной скинии и изображениях в ней в Послании к Евреям (9, 3–5). Он упоминает херувимов славы и другие святыни, говорит о них как о символах. Почему же невозможны такие же херувимы славы – изображения ангелов – в христианском храме? Но особенное значение для нас имеет текст в Послании к Галатам (3, 1): «О, несмысленные Галаты! Кто прельстил вас не покоряться истине, вас, у которых ПЕРЕД ГЛАЗАМИ ПРЕДНАЧЕРТАН был Иисус Христос, КАК БЫ У ВАС РАСПЯТЫЙ?» Попытаемся рассматривать эти слова в контексте всех приведенных выше текстов. Напомним, что в Православной Церкви есть предание о Нерукотворном образе Спасителя и что евангелист Лука писал образы Божией Матери. Нельзя эти предания просто так откинуть в угоду иным неверующим или инославным ученым, наоборот, хотелось бы их попросить к ним отнестись повнимательнее, учитывая приведенные тексты*.

Нужно сказать, что такой, как сейчас, острой нужды в апологии образа перед лицом неверующего мира, наверное, никогда не было. Поэтому, очевидно, к цитированным местам Св. Писания не привлекалось особого внимания с интересующей нас точки зрения. Наиболее обстоятельно размышляет о тексте Послания к Галатам св. Иоанн Златоуст [6].

Он считает, что галаты, причем не один человек, а группа, община верующих, видели «силою веры», как бы умозрительно сопереживали само распятие: арест, гвозди, оплевание, поругание, прободение, поношение, т. е. всю картину страданий Богочеловека.

Св. Иоанн Златоуст – великий учитель Церкви, в своем толковании он указывал на силу веры. Наверное, были горячо верующие галаты, которые все это чувствовали, раз так пишет св. Иоанн Златоуст. Но мы с полным правом можем принять этот текст в буквальном смысле, и это будет в соответствии с духом Предания. Конечно, ученые мужи скажут, что легенда о Нерукотворном Спасе появляется только в V веке. Да, она известна нам с V века, а апостол Павел о том, что перед глазами галатов был предначертан образ, говорит в I веке!

Следует отметить, что греческое слово «письмо», употребленное в Послании к Галатам, может быть переведено как «описание», «текст», а также как «живописное изображение». Так и в древнерусском языке писцами или даже писарями называли и тех, кто пишет пером, и тех, кто пишет кистью. «Писать» и в современном русском языке означает и «писать картину», и «писать письмо». Производное от grafo – grafa – означает «живописное изображение». Именно так это слово употреблялось в христианских памятниках I века. Так, св. Иустин упоминает слово grafa в смысле живописных или скульптурных изображений [7]. Да и у самого св. Иоанна Златоуста один раз говорится «пред-написан», в другой раз – «предначертан». То есть и у него одинаково предполагается возможность и написания, и начертания. Но у св. Иоанна Златоуста не стояла задача апологии иконописного изображения.

Многие предания, легенды, тексты дошли до нас лишь в позднейших источниках. Мы знаем, что, скажем, первоисточник Гомера не сохранился, древнейшая рукопись Гомера отстоит от времени, когда он жил, на две тысячи лет. Значит ли это, что оригинала не было? Нет, конечно, он был. История знает множество подобных примеров, но огромный разрыв во времени не мешает признавать их подлинность. Тем более нет оснований отвергать подлинность сведений, содержащихся в послании апостола Павла и в предании Церкви. Поэтому я дерзаю в контексте всех приведенных аргументов утверждать, что данный текст следует принимать в буквальном смысле и что, действительно, у галатов был предначертан образ, который они видели именно своими телесными очами. Я думаю, что нам ничто не мешает такую мысль выдвигать и подкреплять ею Священное Предание Православной Церкви.

Кроме известной Туринской Плащаницы [8] вещественных доказательств существования и почитания в I веке священных изображений пока, кажется, нет. Есть Предание. Но существуют многочисленные изображения в катакомбах, известные уже во II–III веках, и создававшиеся многочисленными художниками. Приведем еще одно замечательное свидетельство Тертуллиана о вхождении в клир древней Церкви художников, в том же II веке, хотя ему самому это не нравится: «не только из чужих рук принимают они Тело Божие... но и сами оскверненное раздают другим. Уже и в церковное сословие принимают изготовителей идолов... О, эти руки, которые следовало бы отсечь!» (3, 253). Но Церковь была не согласна с Тертуллианом, и, явно, авторитет художников в Церкви был уже во II веке очень высок.

Приведенные тексты в совокупности имеют огромное значение для правильного почитания икон и понимания того, почему иконопочитание является догматом.

* Значение для иконопочитателей вышеприведенного места из Послания к Галатам замечено в протестантском мире. Недавно появилось издание Нового Завета на русском языке под названием «Слово Жизни. Новый Завет в современном переводе». В аннотации сказано: «Основной идеей «Слова Жизни» является как можно точнее передать мысли авторов Нового Завета простым, всем доступным русским языком». На деле в переводе допущены грубые искажения текста в угоду протестантским концепциям. Рассматриваемое место Послания к Галатам переводится так: «Ведь вам ясно был представлен распятый Христос», т. е. выражение «перед глазами» (cat' oftalmous) выпущено. Очевиден расчет на невежество русских ([5], с. 224).

ЛИТЕРАТУРА

1. Блаженный Феодорит, Толкование на Книгу Чисел (ч. 1 по изданию 1805 г., с.218)
2. Св. Кирилл Александрийский, Творения (ч. 2 по изданию 1912 г., с. 232-233).
3. Тертуллиан, Об идолопоклонстве – избранные сочинения, М., "Прогресс", 1994 г.
4. Св. Игнатий Антиохийский, Послание к магнезийцам, – В кн.: Писания мужей апостольских, Рига, 1992 г., с. 318–319.
5. Living Bible International, 1991, место изд. не указано.
6. Св. Иоанн Златоуст, Толкование на Послание к Галатам, III. – Полное собрание творений святого отца нашего Иоанна Златоуста, т. 10, кн. I, с. 775. СПб., 1904.
7. Св. Иустин, Апология I, 24 – в кн.: Св. Иустин, философ и мученик, Творения, 1995, с. 55 (репринтное изд.).
8. Некоторые православные ученые поддерживают версию о подлинности Туринской Плащаницы – тканого плата с предполагаемым нерукотворным изображением Спасителя. См.: Епископ Василий Родзянко, «Запечатленная Пасха» (новейшая научная оценка Туринской Плащаницы). – Вестник Белорусского Экзархата, 12-13, 2/94-1/95, с. 69-87; также: проф.-прот. Глеб Каледа, «Плащаница Господа нашего Иисуса Христа», изд-во "Зачатьевский монастырь", М., 1995.