Мир Божий № 2, 1997 г.

В августе 1996 года группа священников и мирян во главе с ректором Свято-Тихоновского Православного Богословского Института протоиереем Владимиром Воробьевым посетила Колыму — дальний край, который с полным правом можно назвать краем земли. Члены экспедиции отбыли из Москвы самолетом в Якутск 9—11 августа. Цель поездки была миссионерская. По просьбе епископа Якутского и Ленского Германа служители Церкви прибыли туда, чтобы помочь в просвещении жителей этого отдаленного края, где разрушены или закрыты все храмы и где находились страшные места заключения невинных людей в 30 — 50-е годы нашего века. До сих пор никто не знает точного числа погибших, но счет идет на многие миллионы. Помимо Колымы миссионерские группы одновременно были направлены на Вилюй и на Алдан.

Первым пунктом колымского путешествия был поселок Зырянка. Там был большой концлагерь, существовавший с 1932 по 1954 год. Печать лагерного прошлого до сих пор улавливается в общем облике поселка, и красота суровой природы не может затмить это тяжелое ощущение. Поселок находится в болотистой местности, основной жилой массив — унылые двухэтажные здания, напоминающие бараки, расположенные довольно хаотично. Есть, впрочем, главная улица, на которой недавно построено большое новое здание. Это новое здание — тюрьма. Напротив нее во всю высоту стены двухэтажного дома изображен Карл Маркс. Жители поселка помнят об ужасах, творившихся полвека назад. Вот один из рассказов. Одна женщина приехала сюда маленькой девочкой в семье вольнонаемного в начале 50-х годов, когда еще существовал лагерь. Однажды она сидела у окна и смотрела на реку. Вдруг она увидела, как стражники выводят на берег людей и начинают их убивать. В этот момент к ней подбежала мать, схватила ее и увела от страшного зрелища.

«Тюрьма без решеток» — так называли Колыму. Никуда не убежишь — вокруг на десятки и сотни километров топи, тайга, пустынные, голые горы. Местному населению объясняли, что заключенные — «враги народа» и к тому же платили деньги — по 50 рублей — за каждого убитого беглеца. Только нужно было представить «вещественные доказательства» трофея: голову или кисть руки. Поэтому для немногих отчаянных беглецов встреча с местными охотниками была страшнее встречи с диким зверем.

Не счесть невинных жертв, которых приняла колымская земля. Недалеко от Зырянки, километров шестьдесят — другой лагерь, поселок Угольный. В богатейшей колымской земле открыли залежи обогащенного угля и постановили добывать его дешевым рабским трудом. Дорогу по полям и болотам роили заключенные — рабы, вывезенные со всей России. Тут же они и умирали и тут же, на дороге, их закапывали в землю. На их место пригоняли новых.

Теперь в Угольном почти никто не живет. Люди бегут из злополучного края. Среди сияющей вечной красотой природы стоят безмолвные карьеры и дома. Там, где лились реки невинной крови, на костях бесчисленных жертв невозможно строить благополучную жизнь. Как сказано в Писании:

Сетует, уныла земля;
поникла, уныла вселенная;

...Земля осквернена под живущими на ней;
ибо они преступили законы, изменили устав,
нарушили вечный завет.
За то проклятие поедает землю,
и несут наказание живущие на ней...
(Исайя, 24, 4—6)

Грех может быть омыт покаянием. «Сотворите достойный плод покаяния» (Мф. 3, 8.), и вновь вернется благословение Божие. Дух покаяния просыпается среди нашего народа, хотя, увы, спасительное дело духовного возрождения идет медленно. В Зырянке образовалась община верующих православных христиан. Местные власти предоставили верующим помещение под храм. Это бывший детский сад, построенный в начале 50-х годов заключенными. Строители — «зэки» — исполняя свою каторжную работу, конечно, даже не подозревали, что в буквальном смысле закладывают фундамент духовного возрождения. Ныне храм уже создан, но нет священника. Прибывших московских священнослужителей встретили с энтузиазмом и радостью. Более полутораста человек приняли крещение. Впервые здесь, в новопостроенном храме, была совершена литургия, и в месте неимоверных людских страданий и плача вознеслись высокоторжественные слова: «Благословенно Царство Отца, и Сына, и Святого Духа, ныне и присно, и во веки веков!» Можно поверить, что сама природа возликовала, услышав эти слова там, где в прошлом в течение десятков лет воздух оглашался стонами и проклятиями. Создание православного храма — это каждый раз настоящее торжество жизни, ибо каждый раз совершается победа над силами зла и разрушения, вторгающимися в мир из преисподней; но там, на Колыме, это торжество ощущалось особенно сильно по понятным причинам... Помимо Зырянки и Угольного, священнослужители побывали еще в двух поселках. Первый из них — Верхнеколымск, основанный 350 лет назад русскими землепроходцами во главе со спутником Семена Дежнева казаком Дмитрием Зыряном (его именем названа речка Зырянка, давшая, в свою очередь, название лагерному поселку). Там находилась церковь во имя Преображения Господня, ныне, конечно, разрушенная. В Верхнеколымске послужили молебен, на который пришло значительное количество жителей. Другой пункт — село Нелемное на реке Ясачной. Эта река получила название в семнадцатом веке от казаков, собиравших ясак в селениях вверх по ее течению. Село Нелемное населено юкагирами — племенем, почти исчезнувшим с лица земли — их всего осталось менее тысячи человек, из которых в Нелемном проживает около 200 человек. А не так давно, еще в семнадцатом веке, юкагиры населяли огромные просторы нынешней Якутии и Дальнего Востока, занимая их значительную часть, и русские землепроходцы, осваивая эти просторы, называют их в своих грамотах «юкагирской землицей». Но юкагиры вели бесконечные войны со своими соседями, особенно с чукчами, истощившие оба племени. Будучи язычниками, юкагиры совершали человеческие жертвоприношения, что всегда вызывало особый гнев Божий. Теперь последние из юкагиров стали объектом изучения этнографов различных стран, спешащих зафиксировать малоизвестные стороны жизни вымирающего племени. И в момент нашего приезда там работали этнографы из Японии и Польши.

Советская власть отпускала большие средства на поддержку юкагиров, демонстрируя свою заботу о малых народах. Но при полном отсутствии духовной жизни материальная поддержка хороших результатов практически не дала. Развивались пороки, особенно пьянство, губящее последние остатки жизненных сил людей.

В Нелемном знали о нашем приезде, многие хотели принять крещение. В помещении просторного спортивного зала были окрещены свыше сорока человек. Многие приобретали духовную литературу и иконы.

Вернувшись в Зырянку и послужив литургию в день Преображения Господня, миссионерская группа простилась с общиной. Расставание было трогательное, ли, понимая, что в ближайшие месяцы некому будет совершать в их храме Божественную литургию. Со временем владыка пришлет священника, но он сможет это сделать не очень скоро. Поистине, «жатвы много, а делателей мало; итак молите Господина жатвы, да вышлет делателей на жатву Свою» (Мф. 9, 37-38).

В тот же день на самолете прибыли в Среднеколымск. На Колыме дорог почти нет, передвижения совершаются в основном по рекам и по воздуху. Населенных пунктов мало, и расстояния в 300—400 километров считаются небольшими. Среднеколымск такой же маленький поселок в 5 тысяч человек, но он резко отличается от бывшей лагерной зоны Зырянки. Среднеколымску 350 лет, он имеет вид правильно организованного городка. Гостей встречал заместитель главы администрации. Местная власть понимает необходимость духовного воспитания людей. В Среднеколымск приезжали евангелисты, но успеха не имели, несмотря на духовный голод, ощущаемый в поселке. Православные священнослужители развесили объявления, и в Доме культуры состоялась беседа с желающими узнать о вере. В Среднеколымске смешанное население, состоящее в основном из русских и якутов. Многие якуты, забыв о христианстве за годы советской власти, вернулись к языческим верованиям и обычаям. Главными из них являются «кормление огня» и «кормление воды». Присутствовавшие среди собравшихся современные язычники пытались спорить с выступавшими священнослужителями. Но попытки защитить культ стихийных сил природы, а на самом деле — демонический культ — были, как и следует ожидать, очень жалкими и беспомощными. Святое крещение сразу же приняли свыше 80 человек (это при том, что не все население смогло узнать о приезде священников). Среди крещаемых были люди всех возрастов — от младенцев до пожилых. Крещение совершалось, за неимением более подходящего помещения, в зале Дома культуры. Оно продолжалось пять часов, и нужно удивляться терпению колымчан. Никто, включая младенцев, не жаловались на усталость и холод.

В Среднеколымске московские священнослужители провели три дня; после организации церковной общины, которой предстоит устраивать храм, устремились дальше на север и самолетом прибыли в поселок Черский. Этот населенный пункт создан в советское время также в лагерный период на месте старинного казачьего селения Нижние Кресты и неподалеку от поселка Нижнеколымска, созданного казаками в середине семнадцатого века.

Черский получил название по имени известного исследователя Сибири. В недавнем прошлом это был крупный морской порт с огромным причалом, над которым и сегодня возвышаются более двадцати мощных кранов. Но в настоящее время торговля совершенно прекратилась, в этом году не пришел ни один корабль, снабжение прервано, и поселок стремительно вымирает. Черский находится за полярным кругом, в лесотундре, условия жизни значительно труднее, чем в более южных поселках Среднекамске и Зырянке, хотя и они наводятся в зоне вечной мерзлоты. Еще в прошлом году в Черском жило около 10 тысяч человек, сейчас (в августе 1996-го) — только 4,5 тысячи жителей, из которых многие собираются уезжать. Однако и в Черском есть свои герои сегодняшнего дня и свои достопримечательности. К ним следует отнести уникальный Музей подводных лодок имени Маринеско, созданный энтузиастом своего дела Дмитрием Гусевым. При музее — своеобразная детская школа — «Ребячье адмиралтейство», объединяющее каждый год десятки подростков, изучающих морское дело. Накануне нашего приезда у Дмитрия Гусева умерла мать, которая была дочерью иркутского священника, и в городке, где никогда не было православного богослужения, было совершено отпевание усопшей, и погребальная процессия впервые проследовала во главе с православным священником по улицам до кладбища. Местные жители (в основном русские) хорошо помнят недавнюю трагическую историю. На границе городка так называемое Кровавое озеро, где были расстреляны десятки невинных людей. Там был поставлен крест. В Черском существует православная община, и за день до прибытия православных священнослужителей администрация передала общине здание для устроения храма. Получилось так, что созидаемый православный храм находится почти напротив моленного дома евангелистов, также недавно устроенного. В последние годы Черский стал опорным пунктом этой секты, пытающейся отсюда распространять свое влияние по колымской земле. Евангелическая община в Черском имеет весьма типичную историю. Она была создана американцами, которые постоянно и усиленно поддерживают ее. Во главе общины стоит молодой пастор украинского происхождения, получивший подготовку в Америке. К Православной Церкви отношение настолько неприязненное, что перешедших в секту православных перекрещивают. В такой ситуации комментарии, как говорится, излишни. К счастью, народ понял духовную нищету американских проповедников, и к ним обратилось совсем немного людей, да и имеющиеся обращения объясняются в основном отсутствием настоящей христианской проповеди.

Во вновь созданном православном храме была отслужена первая литургия.

Один из священников совершил поездку в Походск. Это село километрах в сорока вниз по Колыме, созданное 350 лет назад русскими землепроходцами. Оно находится в тундре. Следует сказать, что так далеко на севере существуют только русские поселения. Нельзя не изумляться подвигам русских землепроходцев семнадцатого века! Посмотрите на карту — какое расстояние отделяет Колыму от Архангельска, являвшегося отправной базой северного продвижения на восток. Это гигантское расстояние землепроходцы преодолевали на своих утлых кочах — небольших парусных судах. Меры предосторожности заключались только в том, что борта обивались жесткой парусиной, защищавшей их от напора льдов. Но понятно, сколь незначительна была такая защита в условиях Ледовитого океана. Никто не знает, сколько смельчаков погибло на их пути. Какая сила поддерживала этих бесстрашных людей? Заметим, что в отличие от испанских корсаров, завоевавших Америку, казаки-землепроходцы никогда не прибегали к истреблению местных племен, избегали жестокости. Семен Дежнев, по существу возглавлявший это движение в середине семнадцатого века (он был царским стольником), слыл добрым и справедливым человеком. Он стремился мирить враждующие роды, внося христианские понятия в эту языческую среду. Как верующий христианин, он старался сдерживать проявления насилия со стороны некоторых казаков.

Три года назад и в Черском, и в Походске совершал крещение приезжавший туда владыка Герман. Теперь на призыв креститься в Походске сразу же отозвалось тридцать человек — молодежь и люди среднего возраста. В отличие от Черского, где улавливались панические настроения, в Походске обстановка спокойная и деловая, хотя трудности одинаковые. Укрепляют берега реки камнем, насыпают землю (поскольку почва топкая), укладывают бетонные дорожки, ставят металлические изгороди, строят новые дома. Недавно построили часовню, так как старинная часовня развалилась и упала в реку в годы советской власти. К трудностям относятся спокойно и мужественно, подобно предкам. Указывая на запас угля для поселка, глава администрации сказала:

—Этого нам хватит до декабря.

— А как же дальше?

— Посмотрим.

Угля в этом году не завезли ни Черский, ни в Походск. Но за три половиной века всякое бывало с мужественными жителями маленького селения на крайнем Севере и они привыкли, с помощью Божией, выдерживать испытания.

Из Черского миссионерская группа совершила поездку в Амбарчик. На географических картах советского времени Амбарчик указан как крупный населенный пункт, так же, впрочем, как и Зырянка, Среднеколымск и Черский. На самом деле Амбарчик существовал как лагерь для заключенных, куда ежегодно завозили две-три тысячи рабов. Амбарчик расположен на берегу Восточно-Сибирского моря около устья Колымы, от Черского его отделяет сто километров. Лагерь этот называли «врата ада». Заключенные работали там в основном на причалах, сооруженных ими же. Местность — болотистая тундра, где лето продолжается лишь несколько недель. На крутых берегах лежат «снежники» — массивы снега, не успевающие растаять за лето. Сейчас в Амбарчике находится метеостанция, на которой живут четыре—пять человек.

Мы прибыли в Амбарчик на катере военного образца и на шлюпке переправились к полуразвалившимся причалам. На берегу установлен памятник жертвам политических репрессий. Это крест, потому что только крест может выразить нечеловеческие страдания, которые испытывали побывавшие здесь люди. Внутри вертикали креста пропущена цепь. Постамент его выполнен в виде тюремной камеры с зарешеченным окном.

Рядом — остатки заграждений из колючей проволоки и развалившихся бараков. Здесь была «командировка». Чуть дальше — обширное кладбище. Еще остались надмогильные столбики с дощечками, на которых писались номера умерших. Несколько крестов были поставлены после ликвидации лагеря в 1954 году бывшими заключенными.

Вдали, за сопкой на горизонте, был основной лагерь. По. словам местных, там еще сохранились бараки, и много всюду скелетов с черепами, имеющими обычно отверстие в затылке...

Послужив панихиду и установив крест, мы возвращаемся на корабль. Начинается дождь. Катер снимается с якоря и через несколько минут садится на мель. Ветер резко усиливается, спускается сплошной туман. Невозможно находиться на палубе — ледяная сырость мгновенно пробирает до костей. Радиосвязь прервана. Берег рядом, но его не видно. Ветер крутит у самого борта струйки тумана, но туман не рассеивается. Сутки сидим в море. Одни сутки... Сколько же здесь выдерживали заключенные? Недолго. Кто не погиб за короткое лето, тех осенью гнали по льду в Черский. Стокилометровый переход выдерживали лишь несколько десятков человек из нескольких тысяч. А следующей весной прибывала очередная партия смертников.

Но вот природа отпускает нас в обратный путь. Возвращаемся в Черский, оттуда на грузовом самолете — в Якутск. Миссионерская поездка завершена. Не только миссионерская, но и паломническая. Завершена поездка по местам массовых убийств, небывалых в истории, невместимых человеческим разумом. Невозможно по-настоящему понять, что происходило на Колыме и во всей России в то лихолетье. Ибо ничем нельзя объяснить фатальную ненависть к себе подобным, которая владела людьми, истреблявшими миллионы людей, кроме власти диавола, вырвавшегося из преисподней.

Как ступать по земле, пропитанной реками невинной крови? Можно ли забыть об этом? — Нельзя забывать великие уроки истории, иначе они, скорее всего, повторятся, нужно со школьной скамьи знать их. Нужно вдумываться в них из поколения в поколение, воздвигая не только кресты, но и храмы и обители в этих страшных местах, ибо только целостным обращением к Богу мы можем воздать должное бесчисленным страстотерпцам.

Протоиерей Александр Салтыков