Мы полагаем достаточно очевидным, что этот вопрос тесно соединен с данной первым людям возможностью перехода к познанию более высокого духовного мира и бесконечного приближения к Богу. Это явствует из постепенного восхождения первых людей в познании, которое мы описали ранее (см. «Ступени познания»).
Здесь нам следует обратиться к творениям святителя Григория Нисского. По причине грехопадения, считает святитель Григорий Нисский, изменился способ размножения людей: Бог «предусмотрел, что произволение человеческое не пойдет прямым путем к прекрасному и потому отпадет от равноангельной жизни <...> примышляет для естества способ размножения, сообразный для поползнувшихся в грех: вместо того, что прилично ангельскому величию, насадив в человечестве способ взаимного преемства скотский и бессловесный (выделено нами. – А.С.)» [82:148]. Мы согласны с авторами, которые считают, что необязательно видеть здесь некую «предусмотрительность» Бога, знавшего об их будущем падении. Скорее, мы должны помнить о даровании свободы и о Божественном всеведении. Бог знал, что последствия грехопадения неминуемо скажутся на всем человеке, почему он и должен будет умереть, но дал ему свободный выбор, чтобы помиловать его.
По замечательному определению святителя Григория Нисского, скотоподобие человека выразилось в приобретенном отныне скотском способе рождения, который и означал утрату «ангелоподобия» первых людей: «человек, по сказанной выше причине <...> из естества бессловесных заимствовал нечто, разумею способ рождения; то чрез сие заимствовал и прочее, замечаемое в сем естестве (выделено и подчеркнуто нами. – А.С.)» [82:149]. В другом месте он уточняет, в связи с одеждой из кож: «Воспринятое нами от кожи бессловесных это плотское смешение, зачатие, рождение, нечистота, сосцы, пища, извержение <...> старость, болезнь, смерть» [83:316]. Итак, все перечисленное - «от бессловесных», то есть скотское.
Итак, рассуждая о размножении человеческого рода, святитель Григорий Нисский утверждает, что если бы не произошло грехопадения, то способ размножения был бы иным, соответствующим равноангельному достоинству человека. Так же мыслит и блж. Августин. Естественный способ рождения, по блж.Августину, есть следствие грехпадения: «Ибо хотя сказанного: раститеся и множитеся и наполните землю , по-видимому, и нельзя выполнить иначе, как путем соития мужчины и женщины, в чем лежит уже признак смертных тел (выделено нами. – А.С.), <…> в бессмертных телах мог быть другой способ, чтобы дети рождались от одного действия благочестивой любви, помимо всякой поврежденной похоти, не преемствуя умирающим родителям и сами не умирая; и этот способ деторожения мог продолжаться дотоле, пока земля наполнилась бы бессмертными телами, а отсюда праведным и святым народом» [4:229].
Это учение святителя Григория и блж. Августина может найти существенную опору, по нашему мнению, в словах св. апостола Иуды, сказанных в обличение неверующих: Что же по природе, как бессловесные животные, знают, тем растлевают себя (Иуд. 1:10). Здесь указывается, что человеческая природа имеет нечто общее с природой бессловесных животных, и содержится намек на то, что служит растлению. Но животные знают по природе только питание и размножение. Поскольку же растлевает в первую очередь блуд, то ясно, что речь идет об общности природы человека и бессловесных в способе размножения, который человек знает по природе, как бессловесное животное, но, увы, нередко использует для саморастления. Апостол здесь пишет о людях в падшем состоянии. Нет нужды, по нашему глубокому убеждению, возводить это сходство непосредственно к творению: акты творения животных и людей, по их описанию в книге Бытия и по всеобщему признанию, были слишком разные.
Рассуждения святителя Григория Нисского о первоначальном ангелоподобии человека и о заимствовании после грехопадения скотоподобного способа размножения, иногда вызывают упреки в оригенизме. Но хотя свт. Григорий Нисский использовал многие мнения Оригена, он применял их для утверждения церковного учения о первозданном человеке. Как давно отмечал один из исследователей, «это уклонение от оригенизма в сторону церковного учения такого рода, что оно изменяет целый взгляд на историю человечества <...> Если Ориген учил, что все души человеческие, созданные по образу Божию, первоначально принадлежали к миру чистых духов, а потом уже, по мере грехопадения, получали природу низшего порядка с примесью свойств чувственно-животных, – то св. Григорий, в смысле церковно–библейского представления, утверждал наоборот, что из рук Творца вышел только один первый человек и прямо с таким устройством, какое мы находим теперь у самих себя» [217:122]. Но добавим, что, как мы только что указывали, свт. Григорий еще отмечает и многое, «воспринятое нами от кожи бессловесных», так что в первоначальном устройстве человека было и нечто иное, по срвнению с современным. При этом вообще ангелоподобие и даже равноангельность еще не означают принадлежности к ангельскому чину, как и скотоподобие не означает принадлежности к скотам.
По слову святого Иоанна Дамаскина, человек «вследствие преступления стал более тяготеть в сторону вещества <…> ему стало свойственно тление, он сделался из бесстрастного подверженным страстям, из бессмертного смертным, возымел нужду в супружестве и плотском рождении <…>» [131:.239]. В другом месте он говорит: «после же преступления <...> человек приложися скотом несмысленным и уподобихся им» (Пс. 48:13) Здесь св. Иоанн Дамаскин повторяет уже известное нам суждение святителя Григория Нисского, подкрепляя его изречением из псалтири, как авторитетным первоисточником, указывающим на ту же суть грехопадения. В связи с этим весьма замечательной представляется ранее приведенная мысль св. Максима Исповедника («О трудностях...») о возможной, при верности Богу, «эволюции» человека в Раю: «Через бесстрастие он отбросил бы различение на мужское и женское, став «только человеком». Но вследствие греха, по св. Максиму (в изложении С.Л. Епифановича) «человек не только лишен был нетления своей природы, но и осужден на страстное рождение от семени по образу животных. Тело его было вполне подчинено законам добровольно избранной скотской жизни. Закон греха – чувственное удовольствие – нашел себе выражение в самой низкой форме скотского сладострастия <...> с момента зачатия человек грехом чувственного удовольствия был оторван от Бога и подчинен диаволу, власть которого под пупом (Иов. 40:11)» [104:83, 86]. Здесь «страстное рождение от семени по образу животных» определенно понято как следствие грехопадения (впрочем, животные здесь ничем не виноваты: естественное для них становится порочным для людей). Очевидно, это относится не только к Адаму и Еве, но и к их потомству.Приведеные св. Иоанном слова 48-го псалма наводят на мысль об искажении первоначального Богоподобия до скотоподобия.
Но изначальное развитие будущего человеческого рода предполагает, согласно приведенным мыслям святых Отцов, конечно, именно некий «равноангельный» способ умножения человечества, совершенно иной, чем тот, который возник в грехопадении. Близко к этому мыслят и многие другие святые Отцы [ср.: 90:202]. Святитель Филарет Московский связывает с изменившейся в сторону скотоподобия плотью человека употребление одежд: «Поелику же начинающаяся потребность таковой одежды предполагает начинающееся состояние нынешнего человеческого скотоподобного тела и поелику Моисей обыкновенно описывает видимое, а под видимым заключает созерцаемое, то слова: «сделал Бог Адаму и жене его одежды кожаные», действительно предполагают и то, что Бог дал падшим человекам плоть скотоподобную» [315:115]. Святитель Игнатий (Брянчанинов) также считает, что хотя «закон размножения человеческого рода, установленный Творцом вслед за сотворением, не отменен, но он начал действовать под влиянием падения, он изменился, извратился». Он изменился, поскольку изменились все человеческие отношения: «Родители подверглись враждебным отношениям между собою, несмотря на плотской союз свой; они подверглись болезням рождения и трудностям воспитания; чада, зачинаясь в недре растления и в грехе вступают в бытие жертвами смерти» [120:99]. В всех этих высказываниях говорится не о скотоподобном поведении падшего человека, а именно о скотоподобной плоти, как следствии растления грехом. По словам биолога М.Г. Петрушевской, «Ничего особенного в отношении перечисленных выше органов и их систем у человека по сравнению с животными млекопитающими нет. Сходство же столь велико и глубоко, что не может быть ни подвергнуто сомнению, ни приписано случайности» [252а:84-85]. Если придерживаться вышеприведенных св. Отцов, то это очевидно относится к человеку после грехопадения. Но вопрос в том, каким образом произошел переход от равноангельногосостояния человека к скотоподобному состоянию.
Но при этом, если придерживаться церковного учения, изложенного в синаксаре Сырной субботы, не следует считать, что грехопадение представляло собой плотское сочетание: Суть же неции, иже умыслиша не добре о древе оном, яко сие бысть общение и познание Адама со Евою. Такое мнение, в основном распространившееся на Западе, православная традиция, как видим, считает неверным. Изменение способа размножения человеческого рода было лишь следствием грехопадения, «сообразным для поползнувшихся в грех», а не самим грехопадением, которое состояло в непослушании. Несмотря на вторжение в человека мертвенного духа, данная человеку заповедь плодитесь и размножайтесь не была отменена, но ее выполнение должно было неизбежно измениться в сторону некоего умаления, поскольку мертвенность противоположна жизненности, выражаемой рождением и размножением. Так, очевидно, и произошло.
Но почему «неизбежно»? Да потому, что в человека, как мы напомнили, вошел, по слову святого Григория Паламы, «мертвенный дух». Его мертвящее воздействие коснулось всего в человеке, всех его составов, всех отделов его души и частей видимого тела: «увы, прародители и собственным телам передали этих мертвых и мертвящих духов мертвенности...». «Мертвенный дух» отделил от Бога не только самих Адама и Еву, но и их еще не существовавших потомков. «Репродуктивная функция» у первых людей первоначально несла в себе нечто непостижимо благодатное, соответствовавшее их целостной благодатности. Когда эта благодатность отошла, то сменилась мертвенностью, приближением к земле, из которой произошло тело человека, как и тела животных, и в теле человека стали действовать законы жизни скотов.
Само собой понятно, что способ рождения связан с передачей жизни, и потому он связан со всеми функциями и системами организма. Между тем, по слову Григория Богослова, «что не сходно по бытию, то не сходно и в рождении» [79:302]. Хотя это сказано по другому поводу, но вполне приложимо и в данном случае.
Дело в том, что для человека, как образа и подобия Божия, Бог непостижимо творит каждую рождающуюся от родителей в мир новую душу и способ рождения первоначально должен был, видимо, как-то соответствовать происхождению родителей, то есть самих Адама и Евы. Если родители и дети равны, то и способ их появления на свет равен. Тот, кто был создан особым способом, должен бы был и свое потомство воспроизводить соответственным способом, – уже, очевидно, другим, но равным первому способу. Нам, конечно, не дано знать, каким бы мог быть этот таинственный способ появления новых людей. Но если бы люди рождались без грехопадения, то они были бы так же близки к Богу, как и их родители, и способ рождения должен был бы быть достойным этой близости по самому происхождению безгрешного человека. Во всяком случае, этот способ рождения должен был бы быть бесстрастным. Вспомним, что согласно св. Максиму Исповеднику, при послушании Богу, Адаму предстояло бы преодолеть различие полов. В таком случае умножение человеческого рода необходимо шло бы непостижимым таинственным путем.
Как гласит известное библейское положение, первоначально человек был создан в единственном числе. Но Господь рек, что нехорошо быть человеку одному и сотворил ему помощницу – жену. Это – уже второй этап существования человеческого рода. Библия говорит о первоначальной раздвоенности первых людей на два пола, но она не была осознаваема ими – были оба наги, но не стыдились, то есть не осознавали эту свою раздвоенность. Это было некоторое неустойчивое состояние, которое должно было развиться в ту или иную сторону – либо преодоления раздвоенности в направлении полного ангелоподобного бытия, либо падения с полным и осознанным принятием, закреплением своей телесной раздвоенности.
Необходимо должен был наступить третий этап – появление еще одного человека и всего множества человеческого рода. В свете приведенного учения св. Максима Исповедника возможно допущение, что изначальная «половинчатость» человека была бы как-то преодолена именно в воспроизведении себе подобных, безгрешных и богоподобных людей, как земных ангелов. Но в грехопадении неизбежно закрепилась именно эта «половинчатость», с тех пор уподобляющая грешного человека «скотам» – поскольку у животных нет перспективы преодоления половой раздвоенности.
Теперь эта половинчатость побеждается падшим человеком только через осознание и восстановление своей единой духовной природы в подвиге покаяния и освящения в Церкви.
В эмпирической действительности мы видим, что вид, так сказать, рождения должен соответствовать телесному бытию каждого рода (вида) существ, и апостол Павел четко различает их разные роды. Ибо Бог дает <...> каждому семени свое тело (sw/ma). Не всякая плоть (sarx) такая же плоть; но иная плоть у человеков, иная плоть у скотов, иная у рыб, иная у птиц. Есть тела (sw,mata) небесные и тела земные; но иная слава небесных, иная земных (1 Кор. 15:38–40). Для обозначения телесности он употребляет два разных слова, имеющих свои известные оттенки. Говоря о телесности вообще, апостол употребляет слово sw/ma. Но, сопоставляя виды существ по плоти, то есть по их отличному друг от друга телесному существованию, он использует слово sa.rx. Телесность различных видов – различна, то есть они не смешиваются и, понятно, по-своему рождаются.
Каждому семени Бог дает свое тело, по роду существ, и соответственные особенности воспроизведения тел, то есть размножения. Действительно, и птицы, и рыбы, и скоты имеют свои собственные, особые для каждого рода этих существ виды, образы рождения и размножения, через положенные им сроки, заметно отличные один от другого. Рыба мечет икру, птица высиживает яйца. Совершенно особые виды размножения наблюдаются, например, у насекомых. Млекопитающие производят живое потомство. При этом весьма замечательно, что с точки зрения современной науки понятие рождения применяется только к человеку, высшим млекопитающим и лишь некоторым пресмыкающимся. К остальным существам применяется только понятие размножения.
Но человек, имеющий, по апостолу, свою, особую плоть (иная плоть sa.rx у человеков), и столь радикально отличный от всех других земных существ и их столь превосходящий, и созданный совершенно особым способом, сущностно отличным от способа создания всех других существ и при том два раза – при создании Адама и при создании Евы – ныне действительно имеет вид рождения такой же, как у животных, созданных в Шестой день и наиболее близких к нему по последовательности творения – зверей и скотов, т.е млекопитающих.
Это и есть именно то, о чем говорят свт. Григорий Нисский и другие святые Отцы: вследствие грехопадения человек приобрел «скотский» способ рождения. А должен он был иметь совершенно другой, неведомый нам, но соответствующий достоинству равноангельного первозданного человека способ рождения и размножения. Поэтому изменение способа размножения от потенциально равноангельного в реально скотский означало глубочайшую перестройку всего человека. Со своей стороны, снижение личностного бытия Адама и Евы до такого же вида размножения, как у животных, радикально повлияло на все физическое и душевное устройство человека. По словам одного из современных богословов, «семенная влага, как учат свт. Иоанн Златоуст, прп. Максим Исповедник, свт. Григорий Палама, св. Григорий Синаит появилась после грехопадения, что положило печать тления и смерти духовной и телесной» [174:315]. Мы уже упоминали, что, по словам св. Григория Синаита, Господь создал плоть первых людей «без влажности».
Вообще, всякое рождение содержит в себе тайну жизни, которую Бог дарует каждому творимому существу и эта тайна в каждом роде существ – своя, соответствующая тому уровню бытия и виду рождения, который дарован Богом только этому роду существ.
Можно, однако, заметить, что вообще речь идет только о физиологической стороне «способа размножения», а между тем суть появления нового человека – в любви родителей, которая свойственна только человеку. В грехопадении любовь, конечно, умалилась как таковая, умалилась и супружеская любовь. Однако она существует, и притом, как одно из главных достоинств человека. Так или иначе, можно утверждать, что супружеская любовь существовала и существует во все времена у всех народов и племен даже при первобытном образе жизни. Супружеская любовь есть то, что поныне отличает продолжение человеческого рода от инстинкта размножения, свойственного прочим существам. В животном мире есть, однако, трогательные подобия этой супружеской любви – таковы пары лебедей, канареек, которые не могут жить один без другого; но это, по нашему мнению, есть образы, данные Богом человеку для научения красоте высокой семейной жизни – ведь не осознают же птицы этой своей красивой формы и живут, как и прочие бессловесные, по инстинкту. На самом деле супружеская любовь мужа и жены не имеет, конечно, аналогий у неразумных существ. Есть и несчастные люди, которые родились без родительской любви и не знают родителей. Нельзя здесь, однако, не заметить, что современные технологии готовы поставить размножение человеческого рода на поток, заменить семью биороботом. На деле это будет, очевидно, концом человеческого рода. Но эти крайние уродства греха, крайние приближения к скотству, зверству и демонизму не меняют той сути, что продолжение всего человеческого рода есть следствие супружеской любви, которую нельзя заменить неким гомункулюсом – человеком из пробирки – ибо без любви появится нечто чудовищно демоническое. В.Н. Лосский утверждает, что «человеческая природа не может быть обладанием монады, она требует не одиночества, а общения. Это – благое различение любви <...> но этот райский "эрос", конечно, так же отличался от нашей падшей и пожирающей сексуальности, как царственное священство человека над тварным миром отличалось от господствующего ныне взаимного пожирания <...>. Жизнь пола, то размножение, которое Бог повелевает и благословляет, в нашей вселенной неминуемо связана с разлукой и смертью. Ведь состояние человека подверглось катастрофической мутации вплоть до его биологической реальности. Но человеческая любовь не была бы пронизана такой тоской по раю, если бы в ней не оставалось горестного воспоминания о первозданном своем состоянии, когда и "другой" и весь мир познавался изнутри, и поэтому не существовало смерти» [195:238].
Очень мудро заметил блж. Августин о значении любви для умножения человечества без грехопадения. Поэтому заимствование человеком первоначально чуждого ему способа рождения у «скотов» было, поистине, его чудовищным изменением, в определенных отношениях низведением к животной примитивности и к глубокой противоречивости человеческого существа.
Болезни женщин являются несомненным следствием грехопадения, как сказал Сам Господь (Быт. 3:16); и это связано именно с физиологическим процессом, то есть со способом рождения. Правда, «существуют значительные различия в степени боли, ощущаемой женщинами при родах, что зависит от многих причин, в т.ч. культурных, этнических, социального статуса и прочих». Это говорит, на наш взгляд, о прямой зависимости болезненности от греховности общества. Но даже и на первобытной и вообще ранней стадии общества эта в древнем Египте женщины болезненность проявляется и предусмотрена в соответствующих ритуальных предписаниях различных религий, касающихся рожениц. Так, «молились богине Хатор "дававшей", быстрые и безболезненные (!) роды». Поэтому, быть может, великий учитель Церкви свт. Иоанн Златоуст и говорит женщине как бы от имени Божиего:«сделаю <…> чтобы ты сама в повседневных скорбях и печалях при деторождении имела постоянное напоминание о том, как велик этот грех <…>. Здесь разумеются (поясняет Златоуст) болезни рождения и тот великий труд, какой должна терпеть (жена), нося плод, как бремя, в продолжение стольких месяцев, - также некоторые особенные, происходящие отсюда, боли, растяжение членов и те нестерпимые страдния, которые знают только те (жены), котортые испытали (их)» [141:149]. Ясно, что для Златоуста само вынашивание плода женщинами есть следствие грехопадения.
При этом показательно, что и у высших животных существуют боли при рождении: после грехопадения людей в них вошло страдание, поскольку им при сотворении дана «душа живая». «И животные (напр., кошки, собаки, коровы и т.д.) чувствуют боль при родах, бывает, и тяжкую, если у плода неправильное прилежание». Это страдание животных возможно рассматривать, как нам кажется, в связи с проклятием земли. Современный ученый отмечает, что «проблема "чувствуют ли животные боль" многим представляется выходящей за чисто биомедицинские пределы: она рассматривается всерьез философами и богословами» . См., например, подборку по «философии боли» МурадаАйдида из Университета Флориды в Интернете [355]. – Все цитаты и библиография [см., напр.: 357:145–154; 360:3–8; 361:160–162] из отзыва проф. .С. Соболева – глубокая благодарность от автора.
Но это не относится к более примитивным организмам, более далеким от человека – у них процесс размножения уже не имеет этих проявлений болезненности, но имеет другие несовершенства. Но и для высших животных, испытывающих боли рождения, повивальные бабки и акушеры не предусмотрены. А человеческое рождение требует посторонней помощи, так что сама эта трудность, помимо болезненности рождения человека свидетельствует, что присущий ему порядок рождения глубоко противоречив, если вдуматься в вопрос с точки зрения потенциального райского совершенства, утраченного в грехопадении. Это, по-видимому, не очень разработано – но почему же «царь природы» страдает, вместе со своей матерью, уже в момент появления на свет, в отличие от всей подчиненной ему твари. Понятно, что вследствие такого изменения в падшем человеке отношения к жизни – через способ рождения – неизбежно должна придти, вместе со страданием, и смерть...
«После грехопадения способ бытия человеческой природы изменился, – отмечает современный богослов иерей Олег Давыденков. – Все изменилось: и психология, и физиология, даже биология человека изменилась. Естественно, можно говорить и об изменении способа размножения, но лишь в той степени, в какой изменился способ существования человека вообще» [90:203]. Мы с этим мнением совершенно согласны, но есть вопрос, можно ли вообще говорить о научных понятиях физиологии и биологии применительно к райскому состоянию первых людей, которые не подчинялись стихиям, как подчиняемся им мы. Вероятно, и понятие психологии мало приложимо к «человеку райскому»; что же касается физиологии и биологии, то это столь же сомнительно, как приложение категории анатомии к ребру Адама, из которого вышла Ева. Скорее, по нашему мнению, следует говорить о таком изменении человека в грехопадении, в котором вневозрастное, свободно изменяющееся тело приобрело признаки неизвестного нам, но вполне определенного возраста молодого взрослого человека, и соответственно ограничилось подвижностью в пространстве собственной телесности. Тогда необходимо в человеке образовались, сформировались на уровне современного человека его физиология, биология, анатомия и проч. в научном значении, а соответственно изменился и весь природный мир, питающий человека.
Но даже если пользоваться такой формулировкой, этого достаточно для признания радикальных общеприродных изменений: ведь ясно, если в человеке физиология и биология изменились, то, значит, способ существования изменился в связи со всей природой мироздания (всем понятно, что биология и физиология человека не существует отдельно от общей жизни природы), и стало быть, это было весьма и весьма немаловажное изменение. Но вопрос: что значит здесь «изменились»? Можно ли сказать, например: «физиология и биология человека немного изменились»? Ведь если их совсем «немного» изменить, – (ну, например, увеличить размер зубов или, скажем, прибавить третий глаз); то человек полностью перестанет быть известным нам существом, а станет уже каким-то другим – персонажем «научной» фантастики. Таким образом, вследствие грехопадения человек не столько стал другим, сколько «конкретизировался»: вышел из неопределенного состояния «между тлением и нетлением», потерял неустойчивые еще признаки совершенства, утратил блаженство и приобрел тление со всеми последствиями, в том числе и способом рождения потомства, что, быть может, лишь наиболее ярко указывает на суть его падения.
Мы согласны, что не следует думать, будто Бог как бы специально наказал человека, изменив способ рождения его детей за грех непослушания. Ведь еще до грехопадения человек был предупрежден о смерти. Речь идет, скорее, о неизбежной цепочке последствий грехопадения. Каково по природе рождение, такова и жизнь, а вместе с тем – такова и смерть, как окончательное следствие происшедших природных изменений.
И вместе со всем этим следует признать, что сам процесс человеческого рождения неблагообразнен и антиэстетичен, поскольку он происходит болезненно, в крайнем напряжении сил и это притом, что вообще рождение – радость, которая воспета как чудо в искусстве и поэзии всех народов. День рождения – радость, праздник. Но после рождения ребенка женщина находится в естественной нечистоте. Это связано с болезнями и страданием матери и ребенка, указанными в Божественном Приговоре согрешившим. Но в мире, где все весьма хорошо, прекрасно, – мы не могли бы ожидать страданий, неблагообразности и какой-либо нечистоты в одном из главнейших и по сути прекраснейших моментов – появления в мир человека, как новой иконы Божества, Его нового образа и подобия, райского жителя, сразу же, с момента появления, проникнутого божественным светом и рождавшегося бы, вероятно, мгновенно, поскольку все в природе шестодневного мира появлялось, по учению святых Отцов, мгновенно. Но все произошло иначе.
Вот эта появившаяся, как следствие греха, общность способа рождения человека и животного – обозначается такими формулировками, как приложися скотом несмысленным и «скотский способ размножения» – которые по существу в наиболее общей форме описывают современное физиологическое устройство человека, сходное с животными, и в современном человечестве соблазняют и провоцируют ученое, но не духовное сознание искать их, якобы, общего предка в каком-нибудь «активном неандерталоиде», не замечая, что тем самым совершается отказ от божественного происхождения человека.