Прот. А.Салтыков.

Русское богословие о проблема миротворения в ХХ - начале ХХ1 века. Обзор.

Настоящая публикация дополняет и продолжает ранее опубликованный обзор отечественной богословской литературы по проблеме миротворения. [См.: Салтыков А.А., протоиерей. Проблема сотворения мира в русском богословии до 1-й половины-середины ХХ века. Общий обзор. // Гуманитарное пространство. Международный альманах. Т.7, №5. 2018. С.923-946].

Дополняя сказанное в названной статье, укажем, что с конца Х1Х века русская религиозно-философская мысль преимущественно стремится увидеть в библейском сказании о происхождении мира и человека метафизическое и метаисторическое событие.

В рассуждениях философов не все можно принять, но тем не менее они учат нас необходимому проникновению в смысл понятий.

В наиболее богословски продуманных апологетических трудах немало говорится о совершенно разном характере библейского повествования и научных исследований. Предостережение от буквализма в понимании Шестоднева надо понимать, по нашему мнению, в том смысле, что человек был создан до того, как земля получила печать проклятия, вызванного грехопадением, и именно поэтому мы ничего не можем сказать о материальном начале только что сотворенного мира. «Религиозный смысл мира» – важнейший постулат собственно богословского изучения Шестоднева и вообще мироздания. Именно этот смысл мы должны увидеть в каждом отдельном творении каждого дня и в совокупности всего творения до грехопадения и после него.

Еще в дореволюционное время именно такое понимание библейского сказания предлагал прот. Сергий Булгаков. «"Метафизическое грехопадение" есть гипотеза, принятие которой проливает свет на основные ее проблемы, поскольку объясняет мировой и в нем исторический процесс, – пишет он. – Конечно, это «событие» совершилось не во времени, и тщетно стали бы мы искать его следов в анналах истории или палеонтологических раскопках, где теперь ищут следов доисторического человека. Есть лишь один след, один факт... вся природа, вся история, вся противоречивость человеческого сознания с его антиномизмами, свидетельствуют, что они явились следствием метафизической катастрофы». Примечание: «Религия знает это событие как грехопадение Адама в Раю. Однако, не говоря уже о многочисленных аллегорических истолкованиях этого повествования, необходимо помнить, что время до грехопадения – онтологически иное, нежели после него, когда, собственно, только и начинается наше дискурсивное время. Вопрос этот, – о соотношении между метафизическим грехопадением души мира и грехопадением первого человека, – есть один из труднейших для религиозно-метафизической спекуляции (он остался таким и у Шеллинга, и у В.С. Соловьева)» [Булгаков С.Н. Философия хозяйства. Ч. 1. М., 1912.149–150]. К этой проблеме он обращался и в эмиграции (Агнец Божий) [ Булгаков С.Н., прот. Агнец Божий. О богочеловечестве. Ч. 1. Paris: YMCA-Press, 1933.1;с.42; 43].

Развитие отечественной богословской науки начала ХХ века было насильственно прервано революционными событиями. В эмиграции богословская работа продолжалась. О трудах таких мыслителей, как В,Н,Лосский и прот. В.Зеньковский мы уже говорили в предшествующей публикации. Напомним о других авторах.

«Натуралистическое богословие, и слишком смешивающее, и слишком разделяющее два плана бытия, представляет себе все события духовного мира как бы совершающимися на этой земле, в этом времени и пространстве, – эти слова принадлежат уже Н.А. Бердяевув эмиграции. – Мир сотворен Богом во времени, как натуралистический факт, как объективно предметное событие, рай был между Тигром и Евфратом, на этой земле и там же совершилось грехопадение и т.д. и т.д. Так вытягивается все в один натуралистический ряд. Такова наивная библейская наука, отражающая первобытный натурализм, еще не сознавая различие между природой и духом. Школьное богословие усвоило себе эту детскую библейскую науку и потому понимает тайны духовной жизни, как события природного порядка. Природный мир представляется столь затверделым, что за его границы религиозная мысль с трудом прорывается и нелегко приходит к тому сознанию, что сам этот природный мир есть лишь отображение мира духовного, лишь событие внутри духовной жизни, что самая затверделость мира есть лишь состояние духа, которое может пройти. Грехопадение не могло совершиться в природном мире, потому что сам природный мир есть результат грехопадения. Грехопадение есть событие мира духовного. В этом смысле оно предмирно, оно совершалось до времени и породило наше дурное время. Лишь интеллектуализм предполагает существование реальностей вне духа, внешних для духа» [Бердяев Н.А. Философия свободного духа: Проблематика и апология христианства. Ч. 1. Париж, 1927. С.50]. Заметим, что эти высказывания типологически характеризуют библейское сказание о миротворении как мифологическую форму архаического мировосприятия.

«Бесплодно и нецелесообразно продолжать искусственные, натянутые сближения Моисеева сказания о миротворении с бывшими, настоящими и будущими, текущими и меняющимися научными гипотезами, ибо обязательна для нас в этом лишь глубочайшая мудрость догматического учения об абсолютно Едином Начале всего, о Творце всего из ничего... и о даровании этой созданной, так называемой «материи» сил и законов», – писал в эмиграцииизвестный богослов А.В. Карташев[Карташев А.В. Ветхозаветная библейская критика. Париж, 1947:С.39]. С Карташевым нельзя согласиться, когда он сближает библейские события с народными сказаниями.

Пожалуй, особенно острым является высказывание А.Ф. Лосева, относящееся к 1930 г.: «В повествовании Библии о семи днях творения нет ровно никакой ни астрономии, ни геологии, ни биологии, ни вообще науки. Совершеннейшей безвкусицей и полнейшей беспредметностью надо считать всякие попытки богословов «разгадать» повествование Моисея с точки зрения современных научных теорий» [Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Философия, мифология, культура. М., 1991. С. 21]. Свою концепцию Лосев выстраивал на основе тщательно продуманного и разработанного учения о сущности мифологического сознания.

В России революция и последующее господство воинствующего атеизма не благоприятствовали, как само собой понятно, развитию богословской мысли. Лосев был, кажется, единственным философом, которому удалось опубликовать ряд своих трудов в труднейшие 30-е годы в России.

После падения атеистического режима в России в 90-х годах ХХ века стала бурно возрождаться религиозная мысль, в том числе по вопросам взаимоотношениям науки и религии и, в частности, о начале бытия неба и земли по библейскому сказанию (Бытие, гл 1 – 3).

Многие авторы трудились над своими исследованиями еще в период государственного атеизма. В большинстве они ориентированы на «согласование» в духе эволюционизма, унаследованного от науки XIX века. Это неудивительно, если помнить о «железном занавесе», отделявшем общество от любого движения христианской мысли за рубежом. В широком обсуждении принимает участие немало ученых и священнослужителей. Совокупными усилиями многих прежних и современных авторов обследован и опубликован, в плане изучения миротворения, в целом громадный объем святоотеческих творений, опубликовано множество высказываний святых Отцов о создании мира. Ведущая роль в богословской разработке вопроса миротворения с 90-х гг минувшего века и в первые 15 лет текущего столетия принадлежит специалистам, в том числе священнослужителям, имеющим преимущественно естественно-научное образование. В общем, в отечественной литературе о Шестодневе начала этого столетия, преобладает культ естественно-научных знаний. И это неудивительно, поскольку в советское время господствовало естественно-научное образование. Но для изучения библейского учения о сотворении мира и происхождении жизни также и преимущественно необходимо другое образование, в первую очередь богословское и религиозно-философское просвещение, которого недостаточно в нашем обществе до сих пор.

В 90-х гг. XX века появляются посвященных Шестодневу и вообще происхождению жизни работы, которые не могли быть опубликованы при советском режиме.

Печальным примером в данном случае может послужить судьба ученого-юриста, специалиста по церковному праву и православного мыслителя Н.Н. Фиолетова (1891–1943), который после революции был практически лишен возможности печатно выражать свои мысли и до своего ареста «писал в стол», не надеясь быть услышанным. Ученый умер от голода в Мариинском лагере около Кемерова. «Очерки христианской апологетики» Н.Н.Фиолетова, в которых, в частности, затрагивается тема сотворения человека, были изданы только в 1992 году [Фиолетов Н.Н. Очерки христианской апологетики. М.: Братство во Имя Всемилоствого Спаса, 1992]. По мнению Н.Н. Фиолетова (написано в 30-е годы XX века), «когда Библия говорит о сотворении человека из земли, то дело здесь, конечно, не в земле в буквальном смысле слова, не в химическом составе земли, не в том или ином составе почвы, а в той идее, что человек и в создании своем органически связан с жизнью земли, исполняя на земле свое назначение. <...>. Суть здесь не в геологическом анализе последовательности пластов земли или в биологическом анализе последовательности отдельных видов, а в указании религиозного смысла мира, высшего основания бытия в Боге, в том, что в основе возникновения мира лежит творческий акт абсолютного начала» [Фиолетов Н.Н…. С. 34].- «Органическая связь с жизнью земли» вероятно, все же предполагает некое исконное единство человека с землей, из которой он сотворен по Слову Божию. Но суть, конечно, именно в «религиозном смысле мира». И вопрос в том, как и насколько изменилось после грехопадения соотношение человека и природы в реализации этого особого, высшего смысла, описанного св. Григорием Нисским, св.Максимом Исповедником и другими отцами. Естественно-научные методы не выявляют этого смысла, хотя и могут опосредованного способствовать его уяснению.

Но, как правило, почти все исследователи этого периода не знают или почти не знают своих предшественников и игнорируют русскую религиозно-философскую традицию изучения Шестоднева. Остановимся на наиболее значительных, с нашей точки зрения, трудах, рассматривая их в хронологическом порядке.

Труды В.Н. Лосского, прот. Василия Зеньковского (см. ранее) и других видных христианских мыслителей, открывавших новые подходы к пониманию миротворения, были мало доступны не только светским людям, но и подавляющему большинству священнослужителей. А если они иногда и появлялись, то не было богословской школы для разработки идей этих и других мыслителей. Их драматизм заключается в том, что возможность необходимого широкого обсуждения столь серьезной темы отсутствовала, и отсюда, с нашей точки зрения, неудивительна не всегда достаточная строгость богословского анализа.

Время от времени, однако, богословие возвращается к попыткам понять текст Шестоднева независимо от естественно-научных приоритетов. В середине 90-х годов прошлого века в России стали публикуются сочинения, ранее составленные за рубежом, авторы которых стремятся подойти к современному пониманию происхождения мира и человека со строго богословских позиций.

Необходимо отметить составленные в середине XX века в лоне Русской Православной Церкви Зарубежом работы иеромонаха Серафима (Роуза) [Серафим (Роуз), иером. Православный взгляд на эволюцию. М.: Изд. Оптиной пустыни, 1997.Серафим (Роуз), иеромон. Православное понимание книги Бытия. Пер. с англ. М., 1998.Серафим (Роуз), иеромон. Бытие: сотворение мира и первые ветхозаветные люди. Пер. с англ. М.: Братство преп. Германа Аляскинского, 2004] . В этих его трудах сделана попытка обстоятельно и систематически изучить высказывания Отцов Церкви. В довольно многочисленных цитатах автор стремился показать несовместимость современной научной эволюционной теории происхождения мира с учением Отцов Церкви. Однако, альтернативной концепции, убедительной для современного научного общества, он не сформулировал.

К числу наиболее глубоких современных мыслителей, размышлявших о православной понимании происхождения мироздания, без сомнения принадлежит протоиерей Всеволод Шпиллер [ Шпиллер В., прот. Слово крестное: Беседы, прочитанные во время пассий в Николо-Кузнецком храме. М., 1993; Шпиллер В., прот. Проповеди. Красноярск: «Енисейский благовест», 2002]. У прот. Всеволода нет специальных исследований, но в беседах и проповедях разбросаны глубокие мысли по интересующим нас вопросам. При этом прот. Всеволод превосходно знал не только богословскую, но и философскую литературу, в том числе и современную. Он обладал редким даром доходчиво и ярко излагать самые сложные богословские понятия в проповеди перед самой разнообразной аудиторией. В беседах и ппроповедях, имеющих значение огласительных слов, он делился со слушателями своими глубокими размышлениями о важнейших богословских и религиозно-философских понятиях – о тайне Святой Троицы и Креста Господня, о тайне творения и бытия, о сообразности человека – Богу, о грехопадении, о любви и смерти, о красоте, о времени, пространстве, числе, мифе и других предметах, актуальных для нашего времени. Прот. Всеволод рассматривает библейское сказание как метаисторию, изложенную «языком мифа» [См.: Салтыков А.А. прот. О мифологической форме библейского повествования о сотворении мира // Вестник ПСТГУ. Вып. 2 (22). 2008. С 14-26]. Привлечение современной теории мифа необходимо, по нашему мнению, для правильного, научного понимания святоотеческой традиции толкования Шестоднева, опиравшейся на античную натурфилософию. Эти древние представления не могут быть просто «замещены» данными современных наук. Для сохранения и развития подлинно христианского понимания происхождия мира по библейскому рассказу, необходимо понять, как, на чем объединяется современное научное миропонимание и мировосприятие древности, в том числе святоотеческое мировосприятие. Такое понимание дает теория мифа, разработанная Лосевым и используемая прот. Всеволодом.

Епископ Василий (Родзянко) [Василий (Родзянко), еп. Теория распада Вселенной и вера отцов. М., 1996.] предпринял как бы попытку соединить теорию «большого взрыва (биг бэнг)» и православное (автор подчеркивает, «каппадокийское») богословие. Книга представляет собой серию очерков по широкому кругу тем, связанных с происхождением мироздания. Автор справедливо указывает на значение грехопадения в дальнейшей истории человека и мироздания [С.66, 67]. В книге есть существенные положения и среди них замечательная мысль о «низвержении мира с высоты», заимствованная у св. Иоанна Златоуста [С.128]. К этой мысли мы должны вернуться. Со ссылкой на св. Иринея Лионского и его русского комментатора прот. П. Преображенского, автор делает указание на «воссоздание творения в первозданной чистоте и гармонии, нарушенной грехом» [С.131]. В связи с этим еп. Василий упоминает выдвинутую св. Иринеем теорию рекапитуляции, которая имеет существенное значение для понимания Шестоднева и на наш взгляд. Но когда автор отождествляет, хотя и не очень отчетливо, первозданный мир с Царством Небесным, с этим трудно согласиться. Вообще у епископа Василия есть некоторые неясности. Так, в рассуждениях о первозданном мире, о рае и человеке автор несколько увлечен аллегоризмом, ища некий «глубинный смысл». Он видит в Адаме «многоединый образ Божий», что как бы соответствует традиции, но не разъяснено, как при этом понимать личность Адама [С.52-53].

К числу вдумчивых разработок, по нашему мнению, можно отнести публикацию монаха Александра (Коника) [Александр (Коник), монах. Любовь земная и небесная: Богословские очерки. М.: Интер-весы, 1996]. Эта, по-видимому, никем не замеченная книжечка хорошо построена с точки зрения богословско-философского подхода к личности. Хотя автор не рассматривает специально вопросов миротворения, но весьма содержательно, в общем, показывает, что целостные вопросы происхождения человека и мироздания никакого отношения к естественным наукам не имеют, поскольку никакая наука (как рациональное знание) не ставит целью соединение с Богом [Александр (Коник), монах. Любовь земная и небесная: Богословские очерки. М.: Интер-весы, 1996. С.61-62]; а между тем, суть миротворения – в отношениях Бога с созданной Им тварью во главе с человеком. Этому же автору принадлежит наиболее вдумчивое, с нашей точки зрения, определение «кожаных риз», как ограничения человека «рамками биологической индивидуальности», ради спасения его, как личности. (там же, С.26-27] В контексте Шестоднева сопоставление этих двух понятий должно подразумевать, очевидно, состояние современного мира, как мира после грехопадения, в котором свобода личности ограничена необходимостью борьбы со злом ради спасения личности.

В 90-е годы 20 века публикуются многие работы, которые писались в советское время «в стол», но теперь стали публиковаться. Характерной книгой этого времени является обстоятельная работа прот. Николая Иванова «И сказал Бог...», опубликованная в 1997 г., но написанная значительно ранее и содержащая много живых авторских размышлений [Иванов Н., прот. «И сказал Бог…» Библейская онтология и библейская антропология. Опыт истолкования книги Бытия (главы 1–5). Клин, Фонд «Христианская жизнь», 1997.].

Продуманные и тщательно обоснованные общие для нашей темы суждения находим в статье П.П.Гайденко «Христианство и генезис новоевропейского естествознания (сб. Философско-религиозные истоки науки. Сб.Отв.ред. П.П.Гайденко. М. 1997. С.44-87.) В разделе «Догмат о творении и первородный грех»(с.53-56) автор указывает, что для средневековья было характерным острое переживание первородного греха, которое ослабело в 15-16 веках. «Пантеистическая тенденция сближения Бога с миром … рассмотрение человека как земного Бога, исполненного титанического могущества - все это создавало новые предпосылки для понимания природы» (с.59). Указание на ослабление чувства греха имеет большое значение для нового отношения к пониманию миротворения в европейской науке.

Последовательная православная позиция обстоятельно выражена в труде афинского профессора Н. Василиадиса, «Таинство смерти», издана в русском переводе в 1998 году [Василиадис Н., проф. Таинство смерти / Пер. с новогреческого. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1998]. В первой части исследования излагается православное учение о смерти, как следствии первородного греха, распространившемся на всю тварь. Человек был изгнан из места блаженства и духовной радости в природный мир, который также, вследствие человеческого греха, подвергся тлению и смерти.

Многие современные богословы традиционно идут либо путем утверждения прямого параллелизма науки и Шестоднева (эволюционисты), либо приспосабливают мгновенные акты творения и библейскую хронологию к тем же наблюдениям и данным современных естественно-научных знаний о мире (креационисты). Православное святоотеческое наследие истолковывается в основном в духе креационизма, хотя и православные эволюционисты также всегда подкрепляли свои работы ссылками на творения святых Отцов.

В рассматриваемый период издавалось много западной переводной литературы, по вопросу о сотворении мира.

Нельзя не отметить вышедший в 1999 г. сборник «Той повеле и создашеся». Современные ученые о сотворении мира». В него вошли работы ряда православных ученых, которые продуманно выстраивают естественно-научную апологетику библейского рассказа о миротворении. В сборнике опубликована часть многолетней работы глубокого священника и замечательного ученого протоиерея Глеба Каледы «Библия и наука о сотворении мира» [Каледа Г., прот. Библия и наука о сотворении мира // «Той повеле и создашеся». Клин: Фонд «Христианская жизнь», 1999. С. 8–55], где собрано, найдено и систематически изложено множество живых наблюдений о несомненном действии Промысла Божиего в развитии форм жизни в мироздании. Авторы сборника, однако, признают, что многое остается нерешенным и непонятным: «подводя итоги сравнению описания эволюционного процесса в Книге Бытия и в современной палеонтологии, можно отметить как ряд совпадений (растения возникли раньше животных; водные животные возникли раньше сухопутных; человек возник в последнюю очередь), так и противоречий (непонятно, как растения, сотворенные на третий день, могли существовать без Солнца, сотворенного только на четвертый день; "гады земные" появились заведомо раньше, чем птицы). С чем связаны эти противоречия – с неверным толкованием Библии, с некачественным ее переводом или с недостаточностью современных научных данных – сказать очень трудно» [Гоманьков А.В. Книга Бытия и теория эволюции // «Той повеле…» С.172-188.].

Таковы последние слова последней статьи сборника – его итог, ценный для нас как результат работы вдумчивых и серьезных православных ученых. Принципиально, противоречия остаются, несмотря на громадное количество исследований библейских текстов. К сожалению, более ранняя богословская мысль никак не учтена.

Повышенная заинтересованность нашего времени в раскрытии смысла Шестоднева порождена не в последнюю очередь теми миссионерско-апологетическими задачами возрождения христианства в нашем отечестве, которые остро ощущаются как нашей Церковью, так и во всем христианском мире. И это очень важно. И нельзя не согласиться с диаконом Андреем Кураевым: «У меня есть миссионерский интерес к тому, чтобы не принимать суждений крайних креационистов и пробовать найти эволюционистское прочтение Шестоднева. Для меня нет личной проблемы верить в то, что Бог создал мир мгновенно или в шесть дней... Просто мне кажется – не по-пастырски возлагать на людей бремена сверх необходимого» [Кураев А., диак. Может ли православный быть эволюционистом? // «Той повеле и создашеся». Клин: Фонд «Христианская жизнь», 1999. С. 111–112.]. Вот это очень нужная постановка вопроса: как «по-пастырски» излагать историю происхождения мироздания современным людям. Но, в самом деле, не снижает ли иной раз «научная апологетика» образ Творца, как бы ставя Его в зависимость от меняющихся требований науки сегодняшнего дня? Не подчиняем ли мы, того, конечно, не желая, ценности веры ценностям современной науки? Не занимает ли подчас культ научных знаний неподобающее ему место? Проще говоря, не ослепляет ли, не завораживает ли нас великолепная, изумительная картина мироздания, разворачивающегося в 15–20 миллиардном пробеге лет на необозримых пространствах современного астрономического неба. Быть может, нам следует искать какие-то новые пути подтверждения истин, возвещенных в книге Бытия, помимо более-менее однообразных и малоубедительных «согласований», более углубляясь в искание духовного смысла святоотеческого предания в свете современных запросов. Не следует ли признать, что если противопоставление истин веры и истин науки не является вообще правомерным, то и согласование учения веры с текучими суждениями науки не всегда (мы думаем, лишь очень редко) является возможным.

Для обоснованной современной интерпретации библейского учения о миротворении нам прежде всего нужно хорошо изучить святоотеческую космологию. Космологическому аспекту святоотеческой антропологии в значительной степени посвящена книга Петра Малкова «Под главою – Христом», где автор в богословском ракурсе обсуждает ряд существенных для нас вопросов, в том числе о причинах миротворения, о сотворении человека, об отношении первозданного человека и мира, о последствиях грехопадения [. Малков П.Г. Под главою – Христом. М.: ПСТГУ, 2000.]. В книге П. Малкова затрагивается и вопрос о соотношении библейского учения о мироздании с новоевропейским, причем выводы получаются не простыми. «Гелиоцентризм стал одной из величайших побед в научном познании мира. Но для христианской гносеологии оно оказался, вероятно, одной из трагических вех, <…> ее безусловным поражением» [Малков П.Г. С.150]. Автор вполне справедливо, по нашему мнению, считает, что «в онтологической концепции мироздания произошла плачевная подмена богословских убеждений естественнонаучными, отодвинувшими нашу землю на периферию тварного бытия» [Малков П.Г. С.153]. В такой ситуации побеждающий оптимизм основан на несомненной вере в истинность христианства: «И лишь христиане продолжают видеть, что земля – неизменный центр бесконечных галактик, ибо на этой планете живет пусть и впавший в грех <…> но все же законный царь необозримого множества звезд, планет комет и астероидов – человек…» [Малков П.Г…. С.153]. Но, согласимся, это не умаляет нашей обязанности искать удовлетворительный ответ на любые современные вопросы, в том числе и к Шестодневу. И мы думаем, что никакого поражения не произошло: ведь сражение не закончено. Та же несомненная вера нам подсказывает, что ответы есть, но они должны быть окончательно найдены. Для этого, конечно, необходимо вернуться к подлинным богословским приоритетам, указав естествознанию его надлежащее место в вопросах онтологии.

Отметим, что автор справедливо указывает на большое значение эстетического начала в святоотеческом понимании миротворения, но не делает надлежащих выводов: иначе он не говорил бы о «безусловном поражении» христианской гносеологии.

Среди неокреационистских работ одним из наиболее удачных изданий является, по нашему мнению, изданный в 2000 г. сборник «Шестоднев против эволюции», очень разный по уровнюпубликаций, среди которых есть содержательные работы, посвященные обзору святоотеческого учения [Максимов Ю.В. Богословские аспекты проблемы согласования православного и эволюционного учений о происхождении человека // Шестоднев против эволюции. М.: «Паломник», 2000. С. 123–150. С. 251].

С начала 2000-х годов тема происхождения мира стала предметом постоянного обсуждения на ежегодных Международных рождественских образовательных чтениях Московского Патриархата. Из «антидарвинистских» не креационистских публикаций того времени назовем статью А.В. Московского «Существует ли научная альтернатива дарвиновской концепции эволюции?» [Московский А.В. Существует ли научная альтернатива дарвиновской концепции эволюции? // IX международные Рождественские образовательные чтения. христианство и наука. Сб. М., 2001. С. 297–321], где автор на широком научном материале показывает недостаточность эволюционной теории, но не относит себя и к креационистам. Весь вопрос не в обоснованности теории эволюции, а в «стойком равнодушии» ее приверженцев «к проблеме собственной обоснованности» [Московский А.В. Существует ли научная альтернатива дарвиновской концепции эволюции? // IX международные Рождественские образовательные чтения. христианство и наука. Сб. М., 2001. С.302]. Но доктор биологии М.Г. Петрушевская, являясь эволюционистом,показывает, что основные термины – эволюционизм и креационизм – в настоящее время не проработаны и даже запутаны и делает существенное замечание: «почему-то далеко не всегда дается четкое определение, что понимается под этими наименованиями» [Петрушевская М.Г. Что нам открыто о прахе земном // Мир Божий. 1998. № 1 (3). С. 80–89. Петрушевская М.Г. Шестоднев о прахе земном]

Научный интерес к библейскому пониманию происхождения мироздания проявляется и у внецерковных ученых. Ценным изданием такого рода стала монографическая публикация «Шестоднева» Иоанна, экзарха болгарского в 2001 году Г.С.Баранковой и В.В.Мильковым [Баранкова Г.С., Мильков В.В. Шестоднев Иоанна, экзарха Болгарского // Памятники древнерусской мысли: исследования и тексты. Вып. II. СПб.: «Алетейя», 2001. С. 665–896]. Публикация славянского текста и русского перевода сопровождается обширным научным комментарием и не менее обширным исследованием, озаглавленном «Религиозно-философское значение Шестоднева» (имеется ввиду текст Иоанна экзарха), и занимающим около 280 страниц (авторы С.М.Полянский и С.Н.Якунин). Это насыщенное систематическое исследование, своим обзорным материалом полезное и для общего изучения проблем возникновения мироздания в наши дни в рамках «доктринальных постулатов» «монотеистического креационизма», то есть христианства, хотя оно здесь трактуется иногда несколько противоречиво.

Тем не менее, при отсутствии четких определений, в современной богословской литературе наблюдается достаточно острый спор двух направлений. В 10-е годы эволюционистские взгляды на понимание Шестоднева подверглись в отечественной литературе бурному и систематическому натиску креационистов (авторов этого направления стали иногда именовать крайними или нео-креационистами). Наиболее характерной для крайних креационистов представляется книга священника Константина Буфеева «Православное вероучение и теория эволюции» [Буфеев К., свящ. Православное вероучение и теория эволюции. СПб.: О-во «Шестоднев», 2003], в которой о. Константин, как и его соратники, подвергает довольно-таки придирчивому разбору буквально все труды эволюционистского «лагеря» и обнаруживают у них те или иные несоответствия, как они считают, православному вероучению. Здесь демонстрируется опора на святоотеческую традицию; но в основном это критика, иногда весьма резкая, ироничная, часто буквалистская и не всегда обоснованная. Критика, конечно, необходима (обычно более полезна благожелательная критика), однако достаточного позитивного решения проблемы ни в этой книге, ни в других подобных изданиях мы не находим.

Крайние креационисты громко заявляют о значительном несоответствии многих как будто признанных научных данных о происхождении мироздания и жизни со святоотеческой традицией понимания библейского текста. И, по-видимому, эти утверждения нередко справедливы. Но как убедительно преодолеть барьер расхождений с наукой, они, по распространенному мнению, пока нигде не показали. Эволюционисты, со своей стороны, обычно практически игнорируют аргументацию крайних креационистов, как недостаточно научную, но вместе с тем, упускают из виду и во многом игнорируют те святоотеческие утверждения, которые привлекают наши неокреационисты.

Взвешенные, по нашему мнению, суждения в вопросе о соотношении научного знания и Шестоднева высказывает Н.С. Серебряков в своих публикациях ( части более обширной работы), в которых он разграничивает предмет научного познания и предмет библейского текста. Привлекая значительный святоотеческий материал, Н.С. Серебряков вслед за иеромонахом Серафимом (Роузом) справедливо утверждает, что наука рассматривает только лишь тот мир, который известен нам после грехопадения. «Именно неописуемость научными методами мира до грехопадения и должно быть основной методической установкой при соотнесении библейского Шестоднева с научными данными» [Серебряков Н.С. Образ кожаных риз при описании результатов грехопадения в человеке и в мире // ХIII Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского Богословского Института. Материалы, 2003 г. М.: ПСТБИ, 2003. С. 96–100. (год издания]. См. также: Серебряков Н.С. Объект научного естествознания и первозданный мир // XIV Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского Богословского Института. Материалы, 2004 г. (год издания), М.: ПСТБИ. С. 454–458. С:456;

Протоиерей Михаил Захаров, констатируя расхождение библейского сказания и научных данных, делает весьма существенное замечание, что «современная наука, по-видимому, подошла к пределам своих возможностей в познании основ мироздания. Космологические сценарии происхождения Вселенной не могут быть проверены экспериментально, что необходимо при строго научном подходе к проблеме. Поэтому современная космология сама не умещается в рамках науки»[Захаров М., прот. Творение и промысел Божий // Христианство и наука: Международные Рождественские чтения. М., 2004. С. 215–217; 215–216]. Протоиерей Михаил Захаров совершенно справедливо отмечает, что «главная трудность <...> состоит в том, что в богозданном мире все хорошо весьма (Быт. 1:31), в то время как наш весь мир лежит во зле (1 Ин 5:19). Мог ли Бог сотворить мир, который лежит во зле? Вряд ли»[Захаров М., прот. С.217]. Со ссылкой на св. Григория Богослова автор предлагает различать два мира: первоначальное творение шести дней и мир – во зле, который возник как следствие грехопадения. Это было действием особенного Промысла Божия «ради грядущего спасения»[Захаров М., прот. С. 219–220]. Высказанное положение не вполне соответствует святоотеческой традиции, признающей, что сотворенный мир – един. Предложенная попытка решить задачу их соответствия через анализ многообразия миров в христианстве и в науке в следующей работе того же автора, по его признанию, не выходит за пределы аналогии [Захаров М., прот. С. 234–235]. Также нельзя согласиться с автором, утверждающим, вслед за еп. Василием (Родзянко), что первозданная земля была «небом» и что следует искать только аллегорическое объяснение мироздания. С нашей точки зрения, не отрицая в некоторых случаях аллегорических толкований, необходимо вслед за Отцами Церкви принимать прямое понимание текста: в Библии ясно сказано, что сотворена земля, и что это есть реальность – таково общее церковное предание.

О соотношении разума и веры, в том числе и в вопросе происхождения мироздания, размышляет проф А.И. Осипов., автор известного труда о «путях разума в поисках истины». Он подчеркивает необходимость следовать святым отцам. В завершение основательного обзора, автор ясно показывает принципиальное различие религии и науки. Однако, в конечном счете, по мнению А.И.Осипова, способ творения мира не имеет для христианства никакого значения. [Осипов А.И. Путь разума в поисках истины. М.: Изд. Сретенского монастыря, 2004. С.165].

А.Н. Паршин ставит вопрос о методологии современного изучения Шестоднева. Нельзя не согласиться с автором в том, что «правильный методологический подход к изучению христианской космологии и космогенеза состоял бы во внимательном, то есть признающим смысл за всеми(выделено А.Н.Паршиным.) реалиями изучаемого текста, чтении Священного Писания, Книги Бытия и параллельных мест других книг, прежде всего Псалтири. Затем тексты Отцов Церкви, – многочисленные Шестодневы, но не только они и, наконец, изучение с этой целью всего здания православного богослужения». Он также рассматривает проблему времени, понятие «дня», ставит интересный вопрос о соответствии числового ряда и ангельского чина [Паршин А.Н. Средневековая космология и проблема времени // Вестник русского христианского движения. № 188. 2004. С. 120–121.С.120–121 и др.].

2005-й год, оказавшийся весьма плодовитым в области благочестивых размышлений о православном понимании Шестоднева, подарил нам еще несколько привлекающих внимание работ. Книга священника Владимира Кильчевского «Лицом к лицу с Откровением. Исследование Писания. Бытие 1–3» [Кильчевский В., свящ. Лицом к лицу с Откровением. Исследование Писания. Бытие 1–3. М., 2005] написана с опорой на хорошее знание современной научной методологии изучения древних текстов. В основе – семиотический подход. Автор вскрывает семантические слои основных понятий и терминов, употребленных в библейском тексте. Важен вопрос о святоотеческом понимании: святоотеческие толкования – не догмат, а «константа понимания» [Кильчевский В., свящ. С.23]. С этим, мы полагаем, необходимо согласиться. Иначе развитие живой богословской мысли становится весьма затруднительным. Но, очевидно, если «константа», то необходимо с ней постоянно сверяться. Только трудность в том, чтобы правильно определить параметры «константы»: ведь во многих случаях понимать святых Отцов можно по-разному. И нам кажется немного странным, что вместе с тем автор призывает «к истолкованию Библии без посредников» [Кильчевский В., свящ. .С.9]: стало быть, и без «константы»: ведь святые Отцы, в Православии, для нас, малоопытных в духовных вопросах, именно и есть необходимые посредники, как духовно опытные и святые личности. Без посредников, вообще, можно забрести неизвестно куда. Автор ставит своей задачей проанализировать и понять основные, глубинные значения понятий-символов, которыми обозначено творение в книге Бытия и, может быть, поэтому интересующий нас вопрос о соотнесении истории миротворения в Библии с современным мировосприятием он, по существу, не затрагивает вовсе. Представляет ценность краткий библиографический обзор современных западных и иудейских исследований.

В лекциях ныне покойного протоиерея Георгия Нейфаха, изданных его прихожанами [Нейфах Г., прот. Гармония Божественного творения. Взаимоотношения науки и религии. М.: «Правило веры», 2005], ярким языком излагается история науки и рассказывается о современных достижениях биологии и космологии с религиозной точки зрения. Автор остроумно и живо излагает позиции и эволюционистов, и креационистов, сопровождая их критическим комментарием. По его словам, вера признает науку, а наука подтверждает веру, многие великие ученые были верующими и, делая открытия, прославляли Бога, но что касается «согласований», то «этот вопрос либо неразрешим, либо еще очень и очень далек от разрешения» [Нейфах Г., прот. С.333].

Тогда же в русском переводе появилась небольшая книга известного православного богослова Оливье Клемана «Смысл земли» [Клеман О. Смысл земли. М.: ББИ, 2005], впервые опубликованная на французском языке в 1976 г., но оставшаяся в то время практически неизвестной для отечественного читателя. Самое замечательное в этом богословско-философском эссе – попытка рассмотреть тайну творения в свете таинств Церкви, развивая мысли прот. Александра Шмемана. Эти православные мыслители возвращают нас к тому, о чем Церковь изначально учила: через Воскресение Христово в Церкви происходит восстановление утраченной в грехопадении целостности всей твари.

Несколько вдумчивых и благочестивых сочинений принадлежит А.С. Хоменкову. Простым языком, адресованным молодежи, показывается, что природа есть зеркало Творца. В ней повсюду можно увидеть чудо. Автор не сомневается в том, что «законы природы в первозданном мире были отличными от тех, которые существуют в настоящее время. Бог Вседержитель легко может произвести такое изменение» [. Хоменков А.С. Творец мира в зеркале природы. Свято-Сергиева Троицкая Лавра, 2005. С. 54]. Свои утверждения автор тщательно продумывает и подкрепляет различными примерами. Как произошло глобальное изменение первоначальных «законов природы» в современные, автор не говорит, но подробно указывает, что «следы рая» остались и в падшем мире, и есть даже «островки рая вокруг святых», с чем православный человек не может не согласиться. Наиболее яркие следы рая - в красоте цветов и в пении птиц, в случаях альтруистического поведения животных.

Обратимся к другим трудам. Интересную книгу написал священник Леонид Цыпин [Цыпин Л., свящ. Так чем же являются Дни Творения? Центральная проблема экзегетики Шестоднева. Киев: Пролог, 2005]. Автор описывает процесс возникновения с научной точки зрения, как специалист-физик, привлекая понятийный аппарат византийского богословия для сопоставления библейского текста с данными современной науки, хотя рассматриваются не все дни творения. Автор справедливо усмотрел в святоотеческой традиции наличие «эстетической» позиции. Но можно ли сводить родство человека и земли к химическому составу. В последнее время стали появляться публикации, рассматривающие текст Шестоднева как икону первобытия, в отличие от науки – картины бытия. Этот подход нам очень близок, и тут сразу же приходится констатировать, что повествующая о священном картина, с точки зрения иконы, оказывается целиком или в лучшем случае отчасти, – но в существенном – ложна. Только в канонической иконе всегда должным образом обозначен священный центр (обычно это лик с нимбом) и выдержана «обратная», или, иначе, «семантическая» перспектива. Но уж если сравнивать с иконой, то текст Шестоднева следует рассматривать как «обратную» перспективу, в отличие от «линейной», предлагаемой наукой.

В 2008 году протоиерей Леонид Цыпин опубликовал свой развернутый труд под названием «Вселенная, космос, жизнь – три дня творения»[Цыпин Леонид, прот. Вселенная, космос, жизнь – три дня творения. Киев: Пролог.2008]. В этом огромном труде ученый священник проявил себя как вдумчивый систематик, творчески обработавший громадный богословский и естественно-научный материал. В книге много ярких, иногда неожиданных идей, выдвинутых в развитие традиционной теории параллелизма библейского Откровения и естественно-научных наблюдений современной науки, преимущественно в области космологии. Жестко полемизируя с «неокреационистами», автор подчеркивает: «Идея о том, что мир до грехопадения был совсем иным, фактически исключает естественнонаучные и богословские исследования космогенеза и Шестоднева <…> неокреационизм фактически предполагает, что все Дни Творения были сплошным чудом. И здесь они противоречат и сирийской богословской школе, и Василию Великому, что будет показано далее <…>»[Цыпин Леонид, прот. Вселенная, космос, жизнь – три дня творения… С.225-226]. Но вопрос настолько сложен, что не приходится удивляться остающимся и возникающим вопросам. Ясно, что автор здесь (и в других местах) высказался о самом болезненном для богословов–естественников: о возможности сомнения в исключительном значении современного естествознания для правильного понимания Шестоднева. На самом деле, предложенный подход ведет к глубокой ревизии святоотеческого понимания Шестоднева, что, к сожалению, намечается уже в этой книге. Нельзя согласиться с критическими замечаниями в адрес великих Отцов Церкви (свв. Иоанн Златоуст, Василий Великий, Ефрем Сирин) которые представлены как всего лишь популяризаторы античной науки. На самом деле, они высказывали новые и великие истины, и при этом так, что эти истины могут быть легко понятны и простым людям, и ученым, желающим их понять. Таково свойство настоящей мудрости.

Зато книга доктора философии, профессора, капитана 1 ранга А.Г. Шалыгина «Сотворение мира. Религия и наука» [Шалыгин А.Г. Сотворение мира: Религия и наука. М.: «Русский проект», 2005] в немалой степени посвящена современному естествознанию и резко критикует эволюционистские попытки «естественно-научного» объяснения библейского текста о миротворении. В вопросе о происхождении мира автор декларирует православную позицию. Однако при этом, по мнению автора, «глава первая Бытия, безусловно, содержит «выжимку» из египетских основ космогонии, и она верна настолько, насколько могли быть верны знания высших жрецов Египта» [Шалыгин А.Г…. С.291]. Уважаемыйавтор ставит вопрос и отвечает: «получено это описание от Бога или «скомпилировано» самим Моисеем? Вероятнее всего, и то, и другое одновременно» [Шалыгин А.Г…. С. 291]. Автор готов к тому, что «большая часть изложенного здесь материала является в понимании Православия – ересью» [Шалыгин А.Г…. С.295]. Что сказать на это? Сопоставление известного ныне общечеловеческого религиозного опыта и знаний с христианским опытом и с благодатными текстами Священного Писания – вопрос тонкий, требующий осторожности и подлинного духовного знания, исторически известного Церкви в подвигах и в писаниях святых Отцов, и в опыте подобных им истинных праведников нашего времени, как необходимых посредников. О Моисее в Священном Писании прямо сказано, что «познал Моисей всю мудрость египетскую». Это было просто образованностью для того времени и не препятствовало Моисею сохранять и умножать веру отцов. С нашей, вполне традиционалистской точки зрения, совмещение, например, в один смысловой ряд образов восточного фольклора со словами Спасителя о вере никак нельзя признать правомерным, ввиду абсолютно разных смысловых заданностей в двух контекстах; но подобных примеров можно достаточно, к сожалению, найти в этой весьма информативной книге. Но несомненно, соборный разум Церкви объективно оценивает, что является ересью, а что – нет.

В обзоре литературы отсутствуют работы В.Н. Катасонова [158; 159] (1999, 2002), П.П. Гайденко [68; 69; 70] (2001, 2005, 2006), Ю.С. Владимирова [63] (2001), А.В. Нестерука [235] (2006), на которые позднее неоднократно ссылается автор.

Для понимания библейского учения о миротворении нужен, конечно, точный филологический анализ употребляемых в тексте слов и выражений, то есть необходимо опираться на труды гебраистов. В нашей литературе полезной в этом отношении книгой является труд А.С. Десницкого «Поэтика библейского параллелизма» [Десницкий А.С. Поэтика библейского параллелизма. М.: ББИ, 2007], где литературоведческий анализ основан на тщательном исследовании языковой основы; в том числе привлекаются и фрагменты Шестоднева.

Несколько работ принадлежит священнику Олегу Петренко, который издал, помимо статей, книгу «Божественная метрика Вселенной» на важнейшую, с нашей точки зрения, тему – о пространстве и времени в приложении к проблеме миротворения. В разделе «Дни творения» [Петренко О., свящ. Божественная метрика Вселенной. Слово о пространстве и времени. М.: «Православный паломник», 2007.С.:19–22] автор отходит от прямого приложения естественно-научных данных к библейскому сказанию. Мы совершенно согласны с высказанными положениями, подтверждаемыми святоотеческой традицией – о мгновенности творения, с суждением о симметрии двух частей шестидневия. Другая глава –«Красота – сияние Божие в мире» [Петренко О., свящ. С.65-68] правильно говорит о том, что «эстетический принцип лежит в основании существующего мира, является его неотъемлемым признаком» [Петренко О., свящ. С.65]. Эта тема развивается в разделе «Божественная пропорция» [Петренко О., свящ. С.92-101]. Нужно, впрочем, иметь в виду и противоположный – антиэстетический принцип, активно действующий в мире со времени грехопадения. Основная часть книги посвящена естественно-научным проблемам, о которых мы судить не беремся. Но все же заметим, что проблема времени, которой посвящено много страниц в естественно-научном понимании, есть в первую очередь философская проблема. Очень значимое для нашей эпохи естественно-научное понимание времени есть, все же, лишь один из аспектов этой проблемы. Вообще, поскольку Священное Писание обращено к каждому человеку всех времен, то и изъяснение Шестоднева должно быть понятным для людей всех уровней, а не только для специалистов в области естественных наук. К сожалению, с нашей точки зрения, о. Олег Петренко в некоторых случаях не вполне корректно использует раннехристианское наследие. Говоря о происхождении человечества, он следует Клименту Александрийскому, гностические уклонения которого в сторону предсуществования душ известны. Вряд ли эту гностическую идею можно подтвердить ссылкой на св. Григория Богослова [Петренко О., свящ. С.58]. Вообще, православная традиция признает Климента Александрийского учителем Церкви, но к лику святых он не причислен. Вслед за епископом Василием (Родзянко) в книге неясно говорится о человечестве, как неких «осколках естества», которые непонятно как «разлетелись и стали рождаться на Земле в виде отдельных человеческих личностей» [Петренко О., свящ. С.59]. Еще более непонятным для нас является мнение, по которому наша Вселенная есть лишь низвергнутая часть первозданного мира: «мир первозданный и мир падший как бы сосуществуют в разных временных измерениях» [Петренко О., свящ. С.57]. Как известно, вся святоотеческая и вообще христианская традиция знает материальный мир только в единственном числе. Возможно, авто имел ввиду Рай, который отделен от падшего мира, но об этом не сказано. Признание же некоего существующего первозданного мира вызывает вопрос, кем он населен? Вероятно, там существует и другое человечество… Вместе с тем, автор прав, когда говорит, что «окружающая <…> нас Вселенная при своем «рождении» обрела иной модус времени, в котором мы и живем ныне» [Петренко О., свящ. С.57]. Вопрос в том, каково было первозданное время, как одно перешло в другое.

В начале текущего века книги, посвященные вопросам миротворения в сопоставлении христианского понимания и появлению мировой жизни согласно науке, появляются буквально одна за другой, что свидетельствует о достаточно остром состоянии проблемы и ее актуальности. Авторы – самого разного уровня образованности и религиозности, в том числе и далекие от церковности и от христианства.

Попытка соединить эволюционную теорию с «традицией Восточной церкви» то-есть, (как должен предположить читатель), с православным вероучением, содержится в книге Е.Н. Хлебосолова [Хлебосолов Е.Н. Метафизические основания христианства. СПб.: «Алетейя», 2007], написанной с определенной эрудицией, но, на самом деле, вне православной традиции. Как утверждается в аннотации, «работа основана на систематическом анализе классических произведений христианской философии, творении Отцов Восточной Церкви, а также богословских, философских научных трудов современных авторов». Значительное внимание уделено вопросу сотворения мира. Автор опирается на эволюцию, традиционную, как мы видели, для западного богословия, то есть считает, что «процесс появления новых форм сопровождается борьбой, вытеснением и самоутверждением живых существ. Но это разделение и взаимное отрицание представляет собой положительный процесс, который ведет к увеличению и структурного и функционального разнообразия органических форм как членов будущего единого организма» [Хлебосолов Е.Н. С. 75]. Последовательное эволюционное мышление приводит автора к странному утверждению,что будто бы «цель творения состоит в создании целостного организма Божия» [Хлебосолов Е.Н. С.81], в который включается этот мир. Такое утверждение не является учением Церкви. Человечество есть «материальная копия» (!! – А.С.) Сына Божиего [Хлебосолов Е.Н. С.86]. Пытаясь опереться на текст Быт. 2:7, автор полагает, что, якобы по учению Библии, человек сотворен прежде всех живых существ. Но вся традиция Восточной Церкви считает, что Адам создан в Шестой день. Более интересно, что автор привлекает понятие «генотипа», «который находится в зародыше» любого организма и содержит «информацию о последовательности и конечной цели его развития» [Хлебосолов Е.Н. С. 85]. Это относится и к человеку: «Второй рассказ о создании человека показывает, что и Адам является не обычным человеком, который появился в конце творения, а именно принципом, или генотипом всего человечества» [Хлебосолов Е.Н.С.85]. Такой ход позволяет автору связать эволюцию с грехопадением: «Библейская история о грехопадении Адама описывает непосредственную причину начала эволюции жизни на земле, <...> зло вошло в мир через человека и распространилось на всю природу, в которой царствует вражда, борьбы за существование, страдание» Хлебосолов Е.Н. С. 88-90]. Мы считаем, что само по себе это верное положение, правильно подкрепляемое автором ссылкой на текст Рим. 8:20–22, Этот текст и для нас является авторитетнейшим указанием Священного Писания на суть происходившего с миром и природой. Однако, исходя из эволюционного учения и стремясь примирить его с православным (восточнохристианским) вероучением, автор, хотя и называет Адама первым человеком, сотворенным Богом [Хлебосолов Е.Н. С.174], но считает возможным предположить, что «человек как биологический объект произошел непосредственно от животных предков, но человека нельзя рассматривать только как случайный продукт. <...> Адам был неким генотипом человечества и люди произошли от Адама не непосредственно, а через животных в процессе их эволюции. Таким образом, человек по существу есть создание Божие, но возникает он эволюционным путем от сотворенного Богом первого человека Адама через ряд промежуточных животных форм» [Хлебосолов Е.Н. С.174]. Получается, что «генотип» как информация, прошел через животных предшественников человека и стал «обычным человеком». Непонятно, имел ли «генотип» душу? И если он был образом Божиим, то как этот образ (вместе с душой) пребывал в животных в процессе эволюции? Если Адам – генотип человека – не имел образа Божиего, то как, где и когда он его приобрел? Похоже, что эволюционное учение заводит автора в тупик. Итак, мы, по-видимому, имеем согласно этой концепции, двух первозданных Адамов с возможными далеко идущими выводами оккультно-каббалистического характера. Думается, что несмотря на попытки подкрепить себя ссылками на несколько святоотеческих творений, все это мало соответствует ясному учению Церкви об Адаме, как о конкретной личности, единственной и первой в человеческом роде.

В 2008 году появилась книга «Об историчности и научности христианства». Ее автор Егор Гамм, ссылаясь именно на позиции современной науки, спорит с самыми либеральными богословскими построениями, пытающимися изложить Шестоднев в соответствии с современными научными данными, например, с о. Александром Менем. Подобные публикации, при всей их содержательной беспомощности, нельзя не учитывать. Полная и очевидная несостоятельность такого рода «критики» обнаруживается не естественно-научными данными, а раскрытием глубочайшей духовной природы самих текстов о сотворении мира в Священном Писании. Над этим и должны мы трудиться, учитывая принципиальную ограниченность возможностей естественно-научного подхода в исследованиях о происхождении мироздания с христианской точки зрения.

Следует упомянуть серию обширных статей диакона Сергия Соколова в «Православной Энциклопедии» и в других изданиях в 2007–2008 годах по основным понятиям, содержащимся в Шестодневе или касающимся его проблематики. В том же 2008 году издана книга «Мир иной и время Вселенной», в которой священник Сергий Соколов собрал и изложил свои статьи о миротворении. [священник Сергий Соколов. Мир иной и время Вселенной.M.2008. 330 стр.]. Преимущественно, это книга о философии времени, составленная с большой эрудицией на основе сопоставления библейских текстов с положениями квантовой механики и общими выводами современной науки. Значительное внимание уделяется аллегорическому пониманию. В книге много идей, касающихся природы бытия в целом, причем автор постоянно цитирует Святых Отцов. В окончательных выводах автор утверждает: «Отпавший мир утратил свое первозданное прошлое. Грехопадение Адама привело к подмене этого нетленного прошлого длинной цепью веков, эпох и периодов. Их становление оплачено ценой болезней, смертей и разрушений…». «Согласование», по сути, снимается утверждением, далеким от святоотеческого учения: «Библия рассказывает о сотворении нашего мира, хот Бог создавал иную вселенную, в которой будут жить праведники и все прощеные Им грешники». Преодолеть это противоречие автор пытается учеными, но несколько туманными рассуждениями, как например, допущение «парадокса времени», согласно которому возможна «замена прошлого в одном и том же мире…» [С. 280]. Подобные утверждения не способствуют прояснению вопроса, при всей эрудиции автора.

И, наконец, 2008 год ознаменовался философской книгой о Шестодневе Т.А. Туровцева. [Туровцев Т.А. Творение и преображение. Спб.: «Церковь и культура». 2008]. Наконец-то мы встречаемся с давно необходимым взглядом на суть Шестоднева. Мы полностью согласны с общими положениями автора, утверждающего очевидную, но, к сожалению, давно не востребованную мысль, по которой «речь о творении должна вестись в осознании того, что оно есть онтологическая реальность...» [Туровцев Т.А. С.19]. И далее автор справедливо утверждает: «Мы исходим из очевидного: статусом онтологического суждения обладает именно философия, но никак не естественная (позитивная) наука» Туровцев Т.А. С.35]. А это, по сути, полностью игнорируется в современном богословии, ориентированном почти исключительно на естественно-научное знание. В этом, автор, как мыслитель, возвращается к основным установкам лучших представителей русской богословской и религиозно-философской мысли прошлого, о трудах которых мы уже говорили (и еще будем говорить) в нашем очерке, и это очень ценно. В книге содержится ряд разработанных наблюдений по содержанию Шестоднева.

Однако, к сожалению, некоторые существенные позиции автора для нас являются, по-видимому, неприемлемыми. Автор преимущественно опирается на философию И. Канта и как следствие, полностью отрицает для первозданного мира наличие таких категорий, как движение, время, пространство. К этому приводит, по словам автора, безукоризненная логика Канта. Автор считает, что понятия движения, времени и пространства даже не упоминаются в Шестодневе. Однако в библеистике широко признано, например, что твердь – евр. «ракия» - означает пространство. И к тому же предложенное им понимание полностью расходится со всей святоотеческой традицией. Все святые толкователи Шестоднева не сомневались в реальности библейских свидетельств о том, что птицы полетели по небу (1:20), что животные пришли в Рай (2:19) и т.д. Так что все оказывается в этом отношении более сложным.

В 2010 году появилась книга о возникновении мироздания священника Даниила Сысоева [Сысоев Даниил свящ. «Летопись начала».М. 2010. «Артос медиа». 300 стр. 2-е дополненное посмертное издание: М., 2014 510 стр.]. Книга 2-го издания состоит из шести частей, охватывающей по сути все вопросы становления бытия вплоть до всемирного потопа. События первых трех глав Бытия, интересующие нас, рассмотрены автором в первых 4-х частях, преимущественно, в жанре проповеди, с некоторыми живыми размышлениями, полезными сведениями, меткими замечаниями на святоотеческой основе. На наш взгляд, здесь собран некоторый материал для дальнейшей работы по решению проблемы Шестоднева. Например, интересны его рассуждения о понятии ребра Адамова (Сысоев, 2014, с.128-129). Автор отмечает указания апостола Павла на происхождение Евы из ребра Адама (1 Кор.,11,8-10; 1 Тим.2,13; Деян.12,26). Работе не хватает систематичности. Многие вопросы рассматриваются в несколько категоричной форме, что можно отнести на счет молодого возраста рано погибшего священника.

В 2011 году был издан сборник «Вся премудростию сотворил еси…»[Труды семинара ПСТГУ «Наука и вера». Вып. 1. «Вся премудростию сотворил еси…». ПСТГУ.2011. 327 стр.], целиком посвященный проблемам Шестоднева. В «Предисловии» сообщается, что «авторы старались следовать наследию православных богословов ХХ в. – как отечественных, так и русского зарубежья…» (с.5). Особо упомянут протоиерей Всеволод Шпиллер, взгляды которого тесно связанный с выдающимися деятелями и богословами русского зарубежья. Авторы сборника, таким образом, стремятся утвердить себя как продолжатели богословских позиций русского зарубежья. Соответственно, в публикациях сборника предлагаются достаточно взвешенные и продуманные построения. Основной темой являются разные аспекты соотнесения библейских текстов с святоотеческими толкованиями и с научными данными.-

О проблеме Шестоднева много размышляет доктор биологии М. Г. Петрушевская. Этот автор с должным глубоким благоговением относится к священным текстам, которые постоянно цитируются в ее исследованиях. Как ученый, М. Петрушевская в своей работе «Шестоднев о прахе земном» [опубликовано под псевдонимом. См.: Солуха М. Шестоднев о прахе земном. Спб., ООО «Феникс». 2011, 303 стр.]. на основе огромного привлеченного научного и богословского материала ставит вопрос о терминах и уточняет многие понятия, используемые в Шестодневе. Часть этой большой работы была опубликована в статье «Что нам открыто о прахе земном», где анализируется ряд понятий, в том числе понятие праха земного [Петрушевская М.Г. Что нам открыто о прахе земном // Мир Божий. 1998. № 1 (3). С. 80–89]. Также в своей книге М.Петрушевская проанализировала употребление термина «эволюция», которым часто пользуются без четкого определения его смысла [Солуха М…С.197-203]. При настоящем научном подходе должно быть достигнуто достаточно общее понимание терминов, используемых в современных исследованиях Шестоднева. Впервые, как нам известно, автор указывает на другие значения таких ключевых слов, как вечер и утро: «Вечер-ереб – означает также и смешение, смесь. Утро-вокер (или бокер) - означает также и открывание, и порядок» (с28-29). Это дает принципиально новое понимание событий Шестоднева

К сожалению, основная исходная позиция ученого автора все та же – объяснить расхождения между библейским сказанием о миротворении и современной научной картиной мироздания с помощью современных естественно-научных знаний и неизбежных при сем произвольных предположений, хотя и научного характера. Например, в своем аналитическом описании Четвертого дня исследователь, как и многие эволюционисты, никак не объясняет сотворение звезд (Быт.1:16; у Ездры - расположение звезд, 3 Ездра,6:44) вместе с солнцем и луной [Солуха М. … С.83-86], ограничиваясь красивым стихотворением о созвездиях. При этом работа Петрушевской, несомненно, есть одна из наиболее серьезных попыток защитить естественно-научный подход к пониманию миротворения.

Подведение итогов развития богословской мысли принадлежит вообще догматическому богословию. Так и в данном случае, в «Догматическом богословии» прот. Олега Давыденкова в контексте обобщенных результатов православной богословской мысли, содержатся выводы и по интересующему нас вопросу. Автор приводит слова апостола Павла о страдании всей твари [прот.Олег Давыденков. Догматическое богословие. М. ПСТГУ.2014.С.316], а далее указывает: «грехопадение оказалось не только его (человека) «частным делом», но явилось поистине космической катастрофой… в лице человека пал и лишился благодати весь тварный космос. Потеряв доступ к Божественной благодати, вся «тварь совокупно стенает и мучится доныне (Рим.8:22) … человек утрачивает свою власть над миром, который выходит из поминовения своему господину и начинает мстить ему за причиненные страдания. Так, земля отказывается кормить своего господина, произращая «терния и волчцы» (Быт.3:18)» [прот. Олег Давыденков… С.338], Таким образом, современное православное богословие признает грехопадение причиной катастрофического изменения космоса, приобретшего, в результате, свое современное состояние.

Здесь мы кратко охарактеризовали лишь некоторые книги и публикации современных православных авторов о творении мира, в которых их авторы излагают разные подходы к теме современного понимания Шестоднева в соотношении с научными знаниями о происхождении Вселенной. Интересно, что практически никто из авторов не анализирует, с точки зрения современной науки, такой значимый и вполне очевидный факт, как четкое деление миротворения на шесть «дней» - то есть временных периодов, отделенных один от другого некими перерывами в виде неупоминаемой, но подразумеваемой ночи.