журнал "Лампада" № 6 (75), ноябрь-декабрь 2010 г.

Настоятель храма Воскресения Христова в Кадашах протоиерей Александр Салтыков - гость «Лампады». С ним беседует главный редактор Павел Демидов

- Вопрос, с которым я пришел к Вам, не нов, однако все равно актуален. В самом деле: если все в мире вершится по Воле Божией, не проще ли уподобиться небезызвестному премудрому пескарю? Лечь на дно, зарыться в тину и ведать, когда тебя позовут в Царство Небесное?

А позовут ли? В меру своего слабого понимания, могу сказать только... Этим вопросом - соотнесения собственной воли с Волей Божией - задается каждый человек, делающий какие-то первые шаги внутри Церкви. Уже знает про Волю и Промысл Божий... И вдруг уясняет, что и у него есть воля, и что нужно бороться со своеволием, и как-то уживаться своей воле с Волей Божией... Человеку может показаться, что, не окажись у него своей воли, все было бы проще, но вот он узнает, что почему-то Господь устроил именно так.

- Отчего приходит это понимание?

Те первые шаги, которые человек сделал внутри Церкви, еще не довели его до понимания того, что воля человеческая суть греховна. Что кроме Промысла Божия и Его Воли, и воли самого человека, есть еще воля диавола. Воля Божия направлена на то, чтобы спасти и сохранить человека от всяких духовно-нравственных бед и ужасов в этой жизни и привести в Царство Небесное. Не случайно мы молимся: «Спаси и сохрани!». Относительно диавольской воли, ее целей и задач, думаю, вопросов нет. А человек идет между ними тернистыми путями непрерывного выбора, и как тут обойтись без воли собственной?! Хорошо, если видно сразу: тут белое, там черное. А сколько в жизни промежуточных тонов, сколько обманчивого! И человеку нужно не только вовсем разобраться, но - что самое главное - принять решение. Вы можете спросить: а почему он должен принимать решение, когда есть Господь?

- А почему он должен принимать решение, когда есть Господь?

Да потому, что Господь для этого и наделил его волей.

- Чтобы он ею пользовался. Совсем как в притче о талантах.

Ведь точно так же уместно спросить: а почему Бог наделил человека разумом? Дело в том, что наша воля с ним соединена. И если человеку лишиться воли, то ему придется лишиться и разума. А этого нам почему-то не хочется. На все воля Божия - это вовсе не значит, что не нужна своя, человеческая воля. Воля у разумного человека есть всегда. Другой вопрос - на что она направлена? И если иные ревностные православные пытают батюшек благословить их на любой поступок вплоть до того, какой длины оставить косу у дочки или на сколько сантиметров укоротить юбку, чтоб не нарушить Волю Божию, они невольно лукавят. Они хотят всякую ответственность, переложить на плечи пастыря и тем самым обеспечить себе беззаботное и беспечное бытие. Но разве они отказываются при этом от проявления своей воли?

- То есть и монашеское отсечение собственной воли тоже требует, но сути, собственного волевого усилия.

И еще какого! А то ведь как хорошо жить иному зверю! Птичка Божия не знает ни заботы, ни труда. А почему-то мы, хоть и восхищаемся птичкой, но не хотим быть на ее месте. Мы хотим быть самими собой. Человек бесконечно превосходит всякую тварь, потому что он богоподобен. С помощью разума он управляет чувствами, а также и волей. Потому что воля это один из органов человеческой души.

- Органы души?!

Что в этом особенного? Как у тела есть целый ряд органов, так же и у души. Разум - это орган души. Чувства - их целый веер - это тоже органы души. Воля, которая в данном случае предмет нашей беседы. И еще такой весьма необходимый орган души - совесть. Самый таинственный, самый непонятный... И, между прочим, вера - тоже орган души: вера есть ее врожденное чувство. И я склонен считать отдельным органом души - любовь. Хотя ее рассматривают как чувство, может быть, это все же отдельный орган, ибо любовь всеобъемлюща. И все эти органы взаимосвязаны. Поражение любого из них делает человека инвалидом, душевнобольным. Единство - распалось. Наступила дисгармония.

- Что и произошло в первородном грехе.

Адам и Ева увидели, что они наги. То есть от них отошла благодать. В одно мгновение тело и душа пришли в смертное состояние. Причем это произошло, когда от плода вкусил Адам. До этого они с Евой представляли собой единство, и каждый при этом оставался личностью. Пока Адам не пошел на поводу у Евы. И с тех пор человек должен постоянно заботиться о своих органах: теда, которое мы так любим, и души, о которой заботимся, к сожалению, гораздо меньше, но без которой просто нет человека. Видите, как глубоко уходят корни вечной дилеммы: выбор и воля?

- То есть, если мы принимаем, что человек богоподобен, то это, естественно, проявляется и в наличии у него воли и, если хотите, в пользовании ею. Так?

В том, что он свободен. В чем же еще?

- А как же птичка Божия, которая не знает ни заботы, ни труда? Она тоже, подобно человеку, свободна? Полет - метафора свободы.

А птичка, хотя и летает, - не свободна. Потому что понять, что она летает, птичка не может. Она - не богоподобна.

- Батюшка, Вы сказали в начале разговора, что воля человека греховна...

Она поражена грехом. Все органы души и тела поражены грехом. Как болезнью.

- Но это не значит, что проявление человеком воли уже заведомо греховно?

Нет, конечно. Просто человеку нужно все время делать выбор. Все время. Свобода воли - в ее избирательном характере. Либо она тяготеет к воле Божией, либо она подчиняется злой воле, бесовской.

- Промысл Божий - на первый взгляд, своего рода инструкция для ведомых. В действительности же это, скорее, можно назвать руководством к действиям, к самостоятельным поступкам.

Смысл именно в том, чтобы идти самому.

- Но если Бог о нас все знает, в том числе и будущее, зачем, спрашивается...

Именно на этом строится философия некоторых людей и целых сектантских движений. Поскольку Бог о нас все знает, все предопределено, в человеческой воле нет, мол, нужды. Мне кажется, что корень всего все-таки в том, что человек есть образ и подобие Божие. Из этого следует исходить, пытаясь определить место и роль воли в жизни человека. Человек волен просить Бога изменить что-то в его судьбе. Известен пример из жизни матери декабриста Рылеева - сон, в котором ей было открыто, что ждет ее сына в будущем.

- Это когда она вымаливала своему сыну жизнь еще в детстве, во время его тяжелой болезни?

Ну да. Промысл Божий был таков, что ему надо было умереть в детстве. Но мать не захотела этого. И тогда ей было открыто, что с ним произойдет, если она будет стоять на своем. Эта анфилада комнат... Как течение лет его жизни... И в конце - эшафот. Но она все равно молилась о том, чтобы решение Божие было изменено.

- И Господь ей попустил.

Господь попустил, и весь этот ужас свершился. С далеко идущими тяжелыми, кошмарными последствиями. Плоды эти ощущаются даже в сегодняшнем дне.

- То, что произошло у нас в 1825 году, сродни Французской революции в миниатюре.

Да... Вот так проявилась свобода воли человека. Господь попускает то, что человек просит, по той же причине - богоподобия человека. В данном случае, применительно к нашему разговору, - в свободе воли.

- Хорошо. Вот я церковный человек. Стараюсь жить по Промыслу Божию. Но где мне его узнать? Как узнать? Молить, чтобы Он мне открылся? Как тут быть, в своей повседневной жизни?

Вы задаете вопрос, на который я не осмелюсь и отвечать. Это может быть несколько самонадеянно.

- Прошу Вас, батюшка. Это так важно!

...Что здесь можно сказать... Промысл Божий, конечно, совершенно таинствен. Пытаться его узнать -это любопытствовать о будущем, которое нам знать не дано. Ведь мы даже дня своей кончины не знаем. Просто каждый человек должен стараться помнить о Воле Божией, должен стараться идти навстречу Ей. Есть сокрытый от нас, таинственный Промысл Божий, и есть Воля Божия, которая осуществляется через Промысл и даже попускает каким-то волениям людским, однако эти собственные воления опасны для нас. Вспомним еще раз мать Кондратия Федоровича Рылеева. Воля Божия как таковая состояла в том, чтобы мальчику умереть. А Промысл Божий, оказывается, был сделать так, как хотела мать. И в этом большая тайна. Но трагическая и позорная смерть Рылеева, может быть, не есть завершение его судьбы в загробной жизни. Мы не знаем, какова она. Но и в этой трагедии проявилась безмерная любовь Господа к человеку, даже ослушавшемуся Его. Он избавил мать от страшных мук, призвав ее к Себе за год до гибели сына. Нет, человек должен, прямо-таки обязан идти навстречу Воле Божией.

- Но доступно ли такое нам, поврежденным людям? Возможно ли это в принципе?

В принципе... для святого человека это естественно - жить по Воле Господа. Преподобный Серафим говорит, что он послушник Матери Божией. Жить по Воле Божией - это удел святых. Им Господь Свою Волю открывает.

- А как быть, если человек хочет жить по Воле Божией, а Она ему не открывается?

Я смею думать, что если человек настойчив, Господь может пойти ему навстречу. Вообще мы, маленькие существа, должны бы иметь духовного руководителя, человека, кому могли бы вручить свою волю. Правда, целиком отказаться от своей воли в мирских условиях вряд ли возможно. Даже просто невозможно. Полный отказ от своей воли - это труднейшее монашеское делание.

- Выходит, живущие в миру в этом смысле обречены? Они не могут выполнять Волю Божию? Не могут полностью следовать Ей?

Я бы сказал: они не могут реализовать это в полном объеме. Но не могут - не значит, не хотят. Если мы не будем выполнять Волю Божию в той мере, в какой это нам доступно, мы не сможем спастись. Не наследуем Царства Божия. Стремиться исполнять Волю Божию - это и есть смирение, мать всех добродетелей. Путь этот тяжел, дается не сразу и не всем. Здесь-то и находится узел противостояния Церкви и мира: Церковь исполняет Волю Божию, а мир - нетрудно догадаться, чью.

- Часто приходится встречать ситуации, когда верующие люди обращаются буквально по каждому даже самому мелкому поводу к батюшке.

Это зависит от двух вещей. Точнее, от двух человек - от самого священника и от самого верующего. У нас с Вами свободная беседа, правда?

- Ну, конечно!

Расскажу Вам эпизод, связанный с замечательным священником протоиереем Всеволодом Шпиллером. Я еще был совершенно обыкновенный светский молодой человек. Однажды мы стояли в храме и ждали, когда отец Всеволод выйдет из алтаря. Какие-то две женщины, видимо, недавно пришедшие в Церковь, тоже стояли поодаль и ждали священника. Когда отец Всеволод вышел, они подбежали к нему и стали просить дать им благословение. Точно не помню, но что-то вроде в каком магазине капусту купить. А о. Всеволод посмотрел на всех и вдруг начиал рассказывать: «Шел по лесу мальчик, вдруг волки. Мальчик залез на дерево и молится: Господи! Если спасешь от волков, куплю балалайку». Женщины застыли в полном недоумении, а он улыбнулся и пошел далее. Вот какую притчу довелось услышать. Здесь и ответ на вопрос. Хороший был мальчик, добрый, только Господу балалайка-то не нужна. Мальчику - да, чтобы играть, а не для вечной жизни. Так и эти две женщины. Они искренне хотели духовной жизни и поступать по Воле Божией, но чем при этом озабочены? В какой лавке капусту купить. Притча мудрая. Они хотят спастись. Но, словно дети: не зная, как. И потому задают вопросы, ответ на которые в этой притче о балалайке.

- До чего же трудно жить по Воле Божией!

Трудно. Потому что для этого нужно смирение.

- А изъявление своей воли - не противоречит ли оно смирению? Взять тип западного христианина. В том мире поощряются жизненная стойкость, целеустремленность, самодостаточность ... Разве не расходится это с нашими, православными жизненными стандартами?

Самодостаточность - вряд ли нам подходит, а стойкость и целеустремленность - что же в этом плохого? Но расхождения у нас серьезные. Западное христианство - это католицизм и протестантизм. По учению Церкви, в целом, католицизм слишком укоренен в земном. Я разделяю мнение, что главный его недостаток, даже беда, в том, какое место занимает в нем папство. В Евангелии мы читаем, как Христос обсуждает в беседе с Понтием Пилатом вопрос о земной власти. О власти мирового государства, которое в то время представляла Римская империя. Она, по сути стала образцом государственности на все века. Беседа эта глубоко символична. Пилат спрашивает Христа о том, что его, как римского чиновника, не может не беспокоить. «Где твое царство?» - вопрошает Пилат. Ведь Христа обвиняли в претензии именно на земную власть, а не на какую-то другую. Что же отвечает Спаситель? Он ответствует: «Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня». (Ин. 18,36). Он совершенно недвусмысленно отрекается от земной власти. Спрашивается: вообще о какой земной власти Церкви может идти речь, если Ее Глава - Христос - сам отвергается от этой власти? По-моему, здесь явное противоречие между прямыми словами Христа и, к глубокому сожалению, реальной практикой католицизма в течение многих столетий. А поскольку власть римского епископа укоренена в земном властвовании, хотите вы того или нет, с этим связано все в католицизме, все проявления духовной жизни. Говоря о духовной жизни, они не могут отделить ее от земной власти главы церкви. Потому что у них в комплекс церковной жизни входит весьма заметной составляющей земная власть главы церкви. Каждый католик разделяет эту концепцию. Но земная власть всегда соединена с гордостью. А Христос говорит: «Царство Мое не от мира сего».

- Последний вопрос, батюшка, не могу не задать. Ваши Кадаши и вся ситуация вокруг них, которая более чем известна. Если ее рассматривать с позиций нашей с Вами беседы... Это тоже проявление Промысла Божия?

Конечно. Идет искушение, в церковном понимании этого слова, то есть, кто как себя здесь покажет, проявит. И Господь дает нам возможность искать Его Волю или, как сказано в Евангелии, «идти против рожна». Позволю некоторое отступление. Есть некоторые общие посылы, которые, безусловно, говорят о Воле Божией. Мы, например, считаем: Воля Божия в том, чтобы во главе всего на земле стояла правда. Нужно, чтобы на земле царствовали вера и правда. Нужно, чтобы все ходили в храм, исповедовались, причащались и молились Богу. Однако мы эту Волю Божию не исполняем. Господь, конечно, долготерпелив и многомилостив, видит, что мы не послушны Ему, не идем навстречу Его Воле, и, однако же. Он не оставляет нас Своею милостью.

В данном случае, в Кадашах: мы утверждаем только одно - есть права Церкви в границах нашего прихода, и мы изо всех сил не позволим их попирать. Сил, к сожалению, правда, не много. Я делаю все, что могу, чтобы право Церкви не попиралось в том маленьком окопе, в котором я сижу. И Бог посылает нам помощников. Широкое общественное движение как раз показало, как люди относятся к Церкви. Мы видим, что они хорошо к Ней относятся. Есть чувство правды. Мы должны отстаивать права Церкви. Мы просто обязаны говорить во всеуслышание о правах Церкви.

Я написал письмо руководству Москвы (при бывшем мэре), которое опубликовано у нас на сайте в интернете. Я заявил, что рассматриваю присвоение дома диакона и его фактический снос как оскорбление чувств верующих. А когда с человеком не считаются, этим его оскорбляют. Мы слишком привыкли, еще с советских времен, втягивать голову в плечи. Но пора от этого отвыкать. Пора заботиться не только о своем достоинстве, но и о достоинстве Церкви. Преодолеть наше униженное религиозное сознание, которое воспитала в нас советская власть.

- Вся эта история - своего рода алгоритм нашего времени. Здесь всё проявляется и все проявляются. Этот локальный, в общем-то, пример можно экстраполировать на всю нашу действительность.

Ну, тогда я спокоен за нашу действительность.

- Как понимать?

Вы же сказали, что наш пример можно экстраполировать на всю нашу действительность. А он в том, что мы твердо стоим на защите прав Церкви. И Бог нам помогает. В настоящее время, мне кажется, нет серьезной угрозы прямого нападения антицерковных сил, которые, между прочим, есть всегда. Просто, как раз по Промыслу Божию, их натиск в настоящий момент ослабел. Но они существуют.

И ненависть к Церкви в определенных кругах меньше не стала. И при первом удобном случае эта ненависть дает себя знать. Некоторые господа смотрят: пустим пробный шар - дадим православным пинка. Проглотят - пойдем дальше. А некоторые из наших братьев, кто молча принимает оскорбления веры, считают, что они так смиряются. Они не понимают, что тем самым оскорбляется их Мать-Церковь. Есть оскорбление личности, которое полезно иногда и стерпеть. Слов нет, следует и смиряться, но и беречь свое достоинство. Но когда речь идет о достоинстве Церкви, мы должны вставать в рост.

- Это, собственно, то же, что за други своя.

Совершенно верно! За други своя. За своих братьев. За свою Мать- Церковь. Но в нашем сознании, к сожалению, произошло пока очень мало сдвигов.

- Чем больше слушаю Вас, тем больше хочется думать и осмысливать эту ситуацию. Я не могу рассматривать ее как просто конфликт на строительной площадке.

И правильно. Хорошо, если бы и кое-кто еще думал так же.